Я, Менгск
Шрифт:
Ангус вздохнул и глотнул портвейна.
– Ты ищешь повод для ссоры, Арктур?
– Нет, – ответил Арктур. – На самом деле нет. Просто... ну, мы практически ничего и никогда не обсуждали с глазу на глаз, не так ли?
– Насколько я помню, нет.
– Именно. И раньше, когда я жил на Корхале, каждый раз, когда ты смотрел на меня, ты сравнивал с собой, пытаясь найти недостатки во всем, чтобы я не делал. Я никогда не был достаточно хорош для тебя.
– Это просто смешно, – сказал Ангус. – Я просто хотел как лучше для тебя. Неужели ты не понимаешь?
– Как лучше для меня? Ты уверен? Или ты хотел, как лучше для тебя?
Ангус налил себе еще стакан портвейна, используя паузу, чтобы обуздать гнев.
Арктур знал, что нападки на отца могут привести лишь к одному результату, но уже не мог остановиться. Накопившиеся за два года эмоции рвались наружу, и он не мог сдержать их.
– Арктур, ты мой сын, и я всегда стремился дать тебе все самое лучшее. Ты умен, и можешь стать лучшим в том деле, о каком мечтаешь. Но потерять свою жизнь, сражаясь за тиранию и коррупцию, за режим, который стремится взять под контроль всю галактику, просто глупо.
– Выходит, что я глуп?
– Я этого не говорил. Ты даже не слушаешь меня. Ты слышишь лишь то, что хочешь слышать, таким образом, лишь раздувая спор.
Арктур знал, что отец говорит правду, но воспоминания о рядовом Шоу, всплыли в памяти, заполонив сознание. Образ разорванного в клочья парня, лежащего в луже крови на полу бара Тирадора-9 затуманил рассудок.
– Нет, все совсем не так, – сказал он.
– Тогда как это понимать? – потребовал объяснений Ангус. – Потому что мне действительно хочется это знать.
– Это то, что ты делаешь на Корхале, – сказал Арктур. – Подрывы и бунты. Ты, Фелд, и ваша банда революционеров раздуваете здесь пламя ненависти. Не так ли?
– Попридержи свой проклятый язык! – прошипел Ангус.
– Почему? Боишься, что десантник Конфедерации может донести на тебя властям?
– Ты же не донесешь? – спросил Ангус, искренне ужаснувшись тому, что взгляды сына могут обернуться против него.
– Нет, конечно, нет. Но я видел в реальности то, что делают такие люди как ты, – сказал Арктур. – Я видел трупы и кровь на Тирадоре-9, я слышал крики. Ты можешь оправдывать свои дела разговорами о коррупции и другими умными речами, но я видел то, что остается за кадром. Я видел людей, расстрелянных без пощады, и Бог знает, сколько невинных свидетелей погибло под перекрестным огнем. Если это то, что ты делаешь, то я не хочу участвовать в этом.
– Нападение на Тирадоре-9 никак не связано со мной, Арктур, – сказал Ангус, делая шаг к сыну. – Клянусь. Мы атакуем только военные цели. Боевые средства. Потому что мы на войне и не совершили бы такой ошибки как эта.
– Военные цели? – переспросил Арктур, нащупывая "смертник" под рубашкой. – И что по твоему мне теперь делать? Скажи, ты бы разрешил сбросить на меня бомбу или совершить еще какое-нибудь нападение, которое могло повлечь мою смерть, если бы это было бы необходимо для твоего грандиозного плана?
– Конечно нет! Арктур, зачем ты такое говоришь? Твоя мать хотела, чтобы сегодня мы снова стали семьей. Ради нее не разрушай все снова.
– Приехать сюда было ошибкой, – сказал Арктур. Он поставил стакан на стол и повернулся к двери. – Я, пожалуй, пойду.
– Нет, Арктур, пожалуйста, останься, – сказал Ангус, подойдя к нему и взяв его за руку. – Ради матери и Дороти, если не ради меня.
Арктур повернулся к отцу.
–
Вдалеке от Стирлинга, что сверкал в ночи как драгоценный камень, мрак неба был абсолютен. Арктур сел на скамью из орехового дерева, которую отец соорудил у конца дорожки от виллы, и стал смотреть на море. Волны внизу бились об утес и разлетались серебряными каскадами брызг. Арктур обратил внимание на бронзовую табличку по центру скамейки, с выгравированными на ней памятными словами в честь Августа, деда Арктура. Однако надпись полностью исчезла под слоем зеленого налета, и Арктур не смог прочитать ее.
Он сидел и смотрел на звезды, размышляя о том, на какие из них его занесет в будущем. Вариантов было море и, без сомнений, будучи десантником, обилие разнообразных миров ему гарантировано.
А когда он устанет от военной жизни, а он чувствовал, что этот момент быстро приближается, то он соберет манатки и рванет к Периферии. Только как можно дальше, чтобы быть свободным.
Арктур почувствовал вибрацию в кармане и достал смартфон. Он подождал, пока вызов не прекратится, затем щелчком открыл аппарат. Пришло сообщение от Жюлианы. Уже пятнадцатое по счету, с того момента как он прибыл на Корхал.
Он вздохнул и, услышав за спиной шаги, сунул смартфон в карман.
– Не возражаешь, если я присяду, – сказал Эктон Фелд.
– Если ты здесь, чтобы убедить меня остаться, то зря не старайся.
– Да нет. Я знаю, что пытаться в чем-то тебя убедить – безнадежное дело.
Арктур кивнул на скамейку.
– Тогда садись.
Двое мужчин некоторое время сидели в тишине, просто наслаждаясь величием зрелища. До самого горизонта океан был как черное зеркало, – огромное зеркало, отражающее звезды в виде покачивающейся россыпи булавок. Иногда небо перечеркивали сверкающие полосы. Арктуру нравилось думать, что это метеоры, хотя он знал, что на самом деле это следы от бороздящих атмосферу звездолетов.
– Ты же знаешь, что будешь сожалеть об этом, – в конце концов, произнес Фелд.
– Что?
– Из-за такого отъезда. Ты не знаешь, что может произойти в будущем, и ты действительно хочешь, чтобы этот момент остался последним в твоей памяти о своих родных?
– Ты излишне драматизируешь Фелд, – сказал Арктур. – Тебе это не идет.
– Нисколько. Арктур, поверь мне то, что творится на Корхале гораздо опасней, чем ты думаешь. Конфедерация в панике бежит отсюда, и любой, кто бывал в бою, знает, что противник наиболее опасен, когда загнан в угол. Они предпримут что-нибудь, и насколько хорош бы я не был, я не могу гарантировать чью-либо безопасность перед лицом такого, своего рода, отчаяния.
– Неужели действительно все так плохо?
Фелд утвердительно кивнул.
– – Ты можешь никогда не вернуться домой. Разве тебе этого не говорили? – сказал он.
– Кто?
– Родители, друзья... Да кто угодно. Это не важно.
– Что ты имеешь в виду?
– Когда ты жил здесь, на Корхале, то думал, что это центр мира. И ты считал, что так будет всегда, что ничего не изменится. Тогда ты уехал и не возвращался в течение пары лет. А когда вернулся, все изменилось. Связь потеряна. Ты приехал, чтобы найти то свое, чего уже нет. Тебе придется уехать на долгое время, прежде чем ты сможешь вернуться и найти свое. Мир, где ты родился. Но пока для тебя это невозможно. Ты еще не готов вернуться на Корхал. А может он не готов для тебя. Я не знаю.