«…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962)
Шрифт:
Буду рад весточке от Вас!
Д. Кленовский
3
14 января <19>54
Глубокоуважаемый Владимир Федорович!
Спасибо за Ваше интересное, а главное, искреннее письмо. На многое хочется ответить. Я очень рад, что мы сошлись в оценке Гумилева, — тут я редко встречаю единомышленников! Вы правильно сказали о «прорезывавшемся» в нем «шестом чувстве». Вот проблески этого самого «шестого чувства» нашел я и в некоторых стихах Вашей книжки [16] , а потому, несмотря на отдельные ее, на мой взгляд и вкус, конечно, провалы (стр. 36–40, например), она произвела на меня впечатление многообещающего, не только литературно, но и духовно (назовем это так) начала, а никак не fiasco.
16
Марков В. Стихи. Регенсбург, 1947. Свою первую книгу стихов Марков послал к новому 1954 году нескольким эмигрантским поэтам с просьбой высказаться. См., напр., подробный отзыв Ю.К. Терапиано в письме от 15 января 1954 г.
Вот хотя бы (из области духовных обещаний):
Жизнь подойдет к концу, придет вторая, И та же, в образе другом, любовь, И будем мы с тобой, не умирая, А только в прятки с вечностью играя, В столетиях встречатьсяИли:
Мы ведь знакомы тысячу лет. Под этой липой я с нею встречался, В этой вот кирхе с нею венчался, Может быть, даже ее любил, Может быть, даже счастлив был, Только не помню — я все забыл.Разве все это не проблески «шестого чувства», пусть даже, м. б., самим собой не вполне угадываемого?
Из В<ашего> письма я вижу, что, несмотря на Ваше сегодняшнее творческое молчание, Ваш «зуб мудрости» продолжает прорезываться. И тут мы подходим к вопросу о внутреннем прикосновении к Богу (слова из Вашего письма). Я не совсем согласен с Вами, что общение Гумилева с Богом, его прикосновение к нему было скорее внешним, чем внутренним. Мне кажется наоборот (но это, конечно, недоказуемо), что Гумилев в церковь не ходил, а внутренне Бога ощущал и к нему прикасался (слово «Бог» надо тут понимать, конечно, в самом широком смысле). Ведь «шестое чувство» и есть некое внутреннее прикосновение к Богу. Вот почему Ваши поиски этого прикосновения и Ваши же проблески «шестого чувства» — неразлучны. То, что Вы слишком щедро назвали «чистой поэтической мудростью» моих стихов — есть те же самые поиски шестого чувства, м. б., только без Ваших болей, а без болей потому, что этот процесс проходит у меня по другой, облегченной, линии. Облегчение же это — результат контакта с одним миросозерцанием, о котором и сейчас еще не знаю, следует или не следует Вам говорить. Я имею в виду антропософию, а антропософы никому никогда не навязывают своего миросозерцания, не «подталкивают» к нему. Все же, прочтя Ваше письмо и вспомнив некоторые стихи из В<ашей> книги, мне захотелось дать Вам, как говорят немцы, einen kleinen Wink [17] : попробуйте познакомиться с антропософией, с книгами ее основателя Рудольфа Штейнера [18] , мне кажется, что Вы найдете в ней многое для себя нужное и отвечающее В<ашему> душевному складу. Содержание моим стихам, хотя я не все в антропософии безоговорочно принимаю, дала именно антропософия, она же дала его и внутренне близким нам обоим предсмертным стихам Гумилева [19] . Кроме того, именно антропософия не только сохранила меня для христианства, но и впервые объяснила мне его. Не спутайте только антропософию с теософией, которая христианству чужда, а потому и для меня неприемлема. Учтите также, что антропософия — это миросозерцание, а не вера и тем более не «секта» со всеми неприятными сектантскими свойствами и, как миросозерцание, охватывает решительно всю многогранность человеческих запросов и интересов: социологические, научные, исторические и др. проблемы, медицину, искусство, воспитание ребенка и проч., и проч., и проч. Все это, осмысленное поантропософски, предстает совсем в другом аспекте.
17
Маленький совет (нем.).
18
Штейнер (Steiner) Рудольф (1861–1925) — мыслитель, писатель, генеральный секретарь немецкой секции Теософского общества (в 1902–1913), основоположник антропософии, основатель Свободной высшей школы науки о духе в Дорнахе (Гётеанум), председатель Всеобщего антропософского общества (с 1923).
19
По этому вопросу написано немало и высказаны самые разные точки зрения: Голенищев-Кутузов И.Н. Мистическое начало в поэзии Гумилева // Россия и славянство. 1931. 29 августа; Эшельман Р. Гумилевское «Слово» и мистицизм // Русская мысль. 1986. 29 августа; статьи Р. Эшельмана, М. Баскера и др. в кн.: Nikolay Gumilev (1886–1986) / Ed. by S. Graham. Berkeley, 1987; Йованович М. Николай Гумилев и масонское учение // Н. Гумилев и русский Парнас: Материалы научной конференции 17–19 сентября 1991 г. СПб., 1992. С. 32–46; а также целый ряд работ Н.А. Богомолова, из которых наиболее обстоятельна «Гумилев и оккультизм» в кн.: Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм: Исследования и материалы. М.: Новое литературное обозрение, 1999. С. 113–144.
Самое сложное заключается в том, что с антропософией во всей ее многогранности весьма затруднительно как следует познакомиться. Для этого нужны возможности, терпение и время. Для начала нужно почувствовать к ней какое-то расположение, внутренне ее принять, в крайнем случае — не оттолкнуть, тогда дело пойдет легче. Рудольф Штейнер написал множество книг и прочел огромное количество докладов, которые были тоже постепенно все изданы. Есть и другие авторы-антропософы, напр<имер> Emil Bock [20] . Но очень трудно посоветовать, как хоть частично со всем этим познакомиться. Дело в том, что от написания популярного «введения в антропософию» Р. Штейнер всегда, по причинам, о которых говорить здесь было бы слишком долго, уклонялся и такового не существует. Нужно вроде того, что прямо кинуться в море, не умея плавать, не зная, выплывешь ли… Я затрудняюсь назвать Вам книги, с которых можно было бы начать ознакомление с антропософией. Наиболее популярной, но скорее теософской, книгой являются «Les grands inities» Ed<ouard> Schure [21] (они имелись в свое время и по-русски [22] , равно как и некоторые книги Штейнера [23] ). В мировом центре антропософского движения — Дорнахе (Швейцария), а также в некоторых немецких издательствах вышли многие сотни антропософских книг, но, чтобы приобрести их, надо затратить значительные деньги. Антропософские общества существуют во всех странах мира, самое лучшее для начинающего — как-то связаться с ними, слушать там лекции (никаких богослужений там нет). Если мое предложение Вас заинтересует, я могу узнать, где в США есть такие общества. Контакт с ними Вас решительно ни к чему не обязывает. Кстати, учтите, что убежденными антропософами среди поэтов были Максимилиан Волошин и Андрей Белый, в последние годы своей жизни вплотную подошел к ней Гумилев, был одно время близок к ней Ходасевич и т. д., и т. д. [24] Некоторые стихотворения этих поэтов становятся понятными, только если читатель подходит к ним с позиций антропософии — уж ради этого одного стоит с нею познакомиться!
20
Бок (Bock) Эмиль (1895–1959) — французский религиозный мыслитель, автор книг на темы антропософии.
21
Шюре (Shure) Эдуард (1841–1929) — французский писатель, теософ, позже антропософ, один из ранних учеников Штейнера.
22
Книга Э. Шюре «Lts grand inities» (Paris, 1889) впервые вышла в русском переводе под названием «Великие посвященные: Очерк эзотеризма» в Санкт-Петербурге в 1910 г. и неоднократно переиздавалась.
23
К тому времени на русском языке вышли книги Р. Штейнера: «Теософия: Введение в сверхчувственное познание мира и назначение человека» (пер. А.Р. Минцловой. СПб., 1910); «Путь к посвящению и как достигнуть познания высших миров» (Калуга, 1911); «Акаша-хроника: История происхождения мира и человека» (М., 1912); «Мистерии древности и христианство» (М., 1913); «Истина и наука» (М., 1913); «Очерки тайноведения» (М., 1916); «Мистика на
24
В последнее время волна литературы на эту тему росла лавинообразно. См. наиболее обстоятельную работу с подробной библиографией: Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм: Исследования и материалы. М.: Новое литературное обозрение, 1999.
Я не написал бы Вам обо всем этом, если бы не прочел в Вашем сборнике стихов приведенных здесь мною строк, а в Вашем письме — слов о внутреннем касании Бога и шестом чувстве. Если я ошибся, Вы, надеюсь, не будете на меня в претензии, ибо действую я от чистого сердца.
Что Вы сейчас творчески (стихи) безмолвствуете [25] — меня не пугает. Помолчать бывает даже полезно… И никакое молчание не проходит бесследно, это всегда период накопления внутренних сил. Моя первая (детская еще) книга стихов вышла в 1917 [26] , вторая была принята (но не смогла быть издана) изд<ательст>вом «Петрополис» в 1923 [27] , а после этого я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно. Так, думается мне, и Ваше молчание Вас тревожить не должно, тем более что Вы молоды.
25
Раздосадованный недостаточным, по его мнению, вниманием критики и особенно разразившимся вскоре скандалом вокруг «Заметок на полях», Марков с середины 1950-х гг. все реже выступал в эмигрантской печати, предпочитая печататься на иностранных языках. 8 июня 1956 г. он в сердцах написал Г.П. Струве: «Очевидно, придется наложить на себя какой-то “обет молчания”» (Hoover. Gleb Struve Papers. Box 105. Folder 9). Подробнее см. в переписке В.Ф. Маркова с М.В. Вишняком.
26
Крачковский Д. Палитра. СПб., 1917.
27
Вторая книга стихов Крачковского «Предгорье» так и осталась в рукописи и никогда не увидела свет (была подготовлена нами в составе Полного собрания стихотворения Д.И. Кленовского, вышедшего в издательстве «Водолей» в 2011 году в серии «Серебряный век. Паралипоменон».
Очень порадовало меня Ваше упоминание о Вашей счастливой семейной жизни. Порадовало потому, что я и моя жена — тоже исключительные друзья. В сочельник мы отпраздновали (вдвоем у елочки) нашу серебряную свадьбу, чего в дальнейшем от души желаем и Вам с супругой.
Читаете ли вы «Рус<скую> мысль»? Заметили ли Вы там высказывания об эмигрантской поэзии некоего К. Померанцева, который подвизается, кроме того, там же и в «Возрождении» как поэт, романист, философ, историк и т. д., и т. д. Нечто совершенно умопомрачительное по апломбу и безответственности! Меня от его писаний в дрожь бросает! И не находится никого, кто бы поставил его на место… Я, к сожалению, для сего недостаточно зубаст. Жму Вашу руку.
Д. Кленовский
4
8 марта <19>54
Дорогой Владимир Федорович!
Получил В<аше> письмо. Вы правы! И ne faut pas brusquer les choses [28] , как говорят французы. Если Вы не испытываете влечения к антропософии, не доверяете ей — не нужно себя неволить. Все придет в свое время, само «прорастет», притом (с точки зрения антропософа) если не в этом, то в… следующем воплощении!! Но «бояться» антропософии, пожалуй, тоже не следует. Не обязательно стать ее рабом! Я лично (таков был и М. Волошин) беру от нее не все, а то, что находит отклик, согласие в моей душе. Вы очень верно подметили подозрительную способность антропософов находить ответы на все вопросы. И «публика» на антропософских собраниях, как Вы тоже правильно заметили, частично «юмористическая»… С другой стороны, иные антропософы грешат тем «бездейственным самосовершенствованием», о котором Вы тоже упоминаете. Мне все это, однако, не мешает. Дело в том, что многое, очень многое в антропософском миросозерцании (ведь это не религия, не секта, а именно миросозерцание) представляется мне наиболее вероятным, правдоподобным, а главное — справедливым объяснением волнующих нас вопросов. В частности, о бытии животных, растений (и минералов), острое ощущение которого Вы у себя признаете, антропософия рассказывает замечательные вещи. Я не хочу Вас агитировать, но какое-то предрасположение к антропософии у Вас несомненно есть. Знаю по себе: знакомясь впервые (это было в 1916 г.) с антропософией, я странным образом ощущал некоторые основные ее тезисы как нечто давно уже мне известное и только основательно позабытое. Это ощущают многие. Невольно думается: откуда такое ощущение? Налицо, по-видимому, именно какое-то предрасположение.
28
Не надо торопить ход событий (нем.).
Вы пишете, что Вам надо сперва «найти подлинный и прочный путь в христианство из советского равнодушия к вопросам веры». Мне кажется, что именно антропософия, которая является христианским миросозерцанием, может как раз наилучшим образом привести к подлинному пониманию христианства (так было со мной), и притом особенно тех, кто, находясь в советских условиях, стоял от христианства в стороне. «Практическое» христианство — великая вещь, но оно не должно подменить или затемнить мистический его смысл. Вы правильно говорите о синтезе того и другого. Но вот что Вы больше хотите «разобраться в себе, чем в мире» — мне кажется неправильным. Как отделить себя от мира? И как понять себя вне мира? Тут тоже должен быть синтез, и как раз антропософия способна его дать.
В связи с нашим разговором об антропософии Вам, м. б., будет любопытно прочесть в только что вышедшем № 20 «Граней» мою статью: «Оккультные мотивы в русской поэзии нашего века» [29] . Я жду, между прочим, от нее всяческих неприятностей, ибо обычно от одного лишь слова «оккультизм» люди шарахаются как черт от ладана, к тому же в статье я рикошетом задеваю Адамовича и Терапиано [30] , и последний наверняка вцепится мне в горло на страницах «Н<ового> р<усского> с<лова>», где он как раз рецензирует «Грани». Я даже долго колебался, прежде чем опубликовать статью, а редакция сопроводила ее оговоркой [31] . Все же, хорошо или плохо, но я затрагиваю в ней тему, которую, насколько мне известно, еще никто не затрагивал.
29
Кленовский Д. Оккультные мотивы в русской поэзии нашего века // Грани. 1953. № 20. С. 129–137.
30
В статье Кленовский критиковал Терапиано за отрицание оккультных мотивов в поэзии Гумилева (с. 131), а также Адамовича за недооценку поэзии Ходасевича (с. 131) и «дискредитацию» творчества Гумилева (с. 132).
31
Публикуя статью Кленовского, редакция «Граней» сочла нужным снабдить ее примечанием: «Как литературоведческая, тема этой статьи представлялась Редакции весьма интересной, хотя отдельные выражения, несмотря на высокую компетентность автора-поэта в разбираемом им вопросе, могут, вероятно, многим казаться спорными (таково, например, мнение, что именно в “небольшой, но полноценной горсти стихов” Гумилева, содержащих оккультные мотивы, — основной смысл творчества этого поэта» (Грани. 1953. № 20. С. 129).
Ваше впечатление от моих стихов до и после 1946 вполне правильное с такой, впрочем, оговоркой: мое мироощущение, нашедшее свое выражение в стихах после 1946 г., было моим и раньше, но, очевидно, разного рода военные и послевоенные испытания (мы с женой пережили много тяжелого и даже страшного) его временно захлестнули. Я очень рад, что, перечтя теперь мои стихи, Вы ощутили их иначе, вероятно так, как я ощущаю их сам. Это встречаешь редко и особенно ценишь. Ведь объяснять себя и не хочется, и нетактично, это случается лишь в беседе «по душам», какая произошла у нас. Приблизить в этом же смысле к читателю Ходасевича, Гумилева, Волошина и др. и является как раз целью моей статьи.