Я написал книгу
Шрифт:
Изначально я хотел просто убедиться, что наши предки не были никакими карликами, их оружие вполне должно было подойти и нам. Убедился, а дальше что?
Дальше я начал махать этим мечом вправо-влево и очень быстро пришел к выводу, что к самоубийству я потенциально не готов, а к такому – и подавно. Учебники и самоучители по фехтованию в их современном варианте для меня не годились, я несколько из нах скачал себе, но толку от них было мало: позиция рук, позиция ног, позиция зада и иные позиции. А также укол, два шага назад, три шага вперед, упал-отжался, опять укол. По книге «Фехтование для чайников» мушкетером не станешь.
В последний день моего виртуального существования, как американского читателя, я обнаружил ряд разрозненных по авторству записок об Иване Максимовиче Поддубном, точнее, его американском турне в середине двадцатых годов. Кто-то его ругал, кто-то над ним смеялся, а кто-то описывал его цирковые тренировки. Он совместил две стези в своей жизни: был борцом и был силовым жонглером. Вторая меня заинтересовала, точнее, его упражнения с булавами. На одной только силе, которой у Поддубного было в избытке, долго махать тяжелыми железяками не будешь. В то же самое время, на одном энтузиазме, чего у меня тоже было в избытке, долго махать самодельным мечом тоже не будешь.
Зарисовок и описаний было не так, чтобы много, но я нашел себе нужное направление в поисках и по выступлениям и подготовке прочих силовых жонглеров, подготовил себе сценарную разработку, скорее, даже, пантомиму. Попробовал прокрутить ее дома, не дождавшись завтрашнего дачного уединения, и мне очень понравилась моя грация и пластика.
– Просто медвежий балет какой-то, – оценила мои перемещения Лена.
– Папа в Новый год под елкой в костюме так плясать будет, – согласилась Варя.
– Или без костюма, – добавил Саня.
– Или без одежды, – вздохнул я.
Да, вообще-то травмировать таким зрелищем тонкую психику стороннего наблюдателя не следовало. Родные-то поймут, что все это не всерьез, а неродные обязательно забьют тревогу, им не объяснить, что так я вживаюсь в образ викинга. Улучат момент и поделятся сомнениями с соседями, а среди них обязательно найдется самое слабое звено, которое поделится с участковым. И так-то наша дача, обнесенная от нескромных взглядов прохожих и проезжих высоким забором из металлопрофиля, на плохом счету у территориального мента. Ему не нравится то, что всем не нравится. А все меня не понимают: не бухаю с деревенскими, даже, если они приносят с собою пойло, перестал им давать денег в долг, ссылаясь на мифические банковские карточки и отсутствие наличности, подкидываю на машине в город совершенно безвозмездно, если кто попросит. Странная личность, если не сказать больше – подозрительная.
Участковый заезжал ко мне вместе со своей собакой для профилактической беседы. Но о чем можно беседовать с выпускником сельхозфакультета университета, чей профессионализм привел его из сельского хозяйства на работу в ментовку? Неудачники всегда громко восторгаются своими неудачами, считая их чуть ли не достоинством. А я привык помалкивать с незнакомыми людьми.
В общем, когда делалось темно, я прибегал с лыж и хватал свой меч. Без него у меня получалось гораздо проворнее, и поначалу, если бы меч был настоящим, то я бы умудрился изрубить себя в капусту. Соседская кошка Дуся с ужасом смотрела на все мои пируэты, ужимки и прыжки. Она всегда садилась на расстоянии броска ножа и не спускала с меня глаз, пока я не совершал особо изящного взмаха. Тут ее терпение лопалось, и она удирала на
– А ты представь, что еще нужно было напялить на себя целую уйму всяких доспехов, подобных тем, блестящим и полированным, что выставлены в музеях, – говорил я вслед удирающей кошке. – И биться в них. Ведь главная цель – это не мечом крутить на усладу публике, а у противника голову с плеч смахнуть, либо прорезь в нем сделать. Зачем такие огромные мечи? Это все равно, что на вооруженных автоматчиков с базукой напасть: пока один выстрел сделаешь, они уже все рожки опустошат.
Дуся удирала и на диалог не шла.
Я своими упражнениями вытоптал целую площадку возле елок, и, в конце концов, добился комбинации, продлившейся без остановок от начала до конца. Вспотел, конечно, изрядно и даже запыхался.
С черного неба падал легкий снежок, тишина стояла поистине оглушающая, только слегка поскрипывала под ногами моя арена. Техника владения этим мечом у меня, конечно, была еще та – зашибись! Опытный боец сразу же определил бы, что, к примеру, ногу на полную ступню не поставил, руку не довел, поворот начал с опережением. Ну, да некому мне было подсказать, а я добивался совсем другой цели.
Полуторным и двуручным мечом биться можно и даже нужно. Вот только вопрос: с кем? С таким же рыцарем, так же вооруженным: помахался, помахался, кто быстрее устал, тот и голову потерял? Такая баталия больше похожа на турнирную, как мы себе эти турниры представляем. Но в реальной сече важно просто прибить соперника и при этом не позволить ему прибить себя. А если таких соперников много, то нужно сохранить силы не только для одного врага, но и для прочих. Тут один на один не машутся.
Опять же с полным рыцарским набором петрушка какая-то получается. Сколько бы я ни смотрел на доспехи в Савонлинне, Хяменлинне, Тракаях, Аликанте, да вообще, в замках – все они были какие-то маленькие, словно на подростка, либо вовсе – карлика. Гиды говорят, мол, народ рыцарский был такой низкорослый. Но некоторые любопытствующие гады сей же час подходят к мечу в стеклянном саркофаге в другом зале и примериваются: клинок-то длиннее самого рыцаря в полном доспехе. «Как же так?» – удивляются гады. «А вот так!» – отвечают им гиды. «Позвольте», – не унимаются гады. «Не позволим», – прекращают разговор гиды.
Но для кого может годиться длинный и тяжелый меч? Только для больших и, соответственно, неповоротливых созданий. Инерция клинка позволит разрубить какого-нибудь белого медведя напополам. И медведя-гризли – тоже напополам. А носорога – на четверть, потому что кожа у него грубая.
Так, может быть, такое оружие вовсе не против людей? Тогда – против кого? В самом деле, не на охоту же с ним ходить, чтобы медведей и носорогов истреблять. Мой вопрос к викингам недолго оставался безответным. Уже в гараже под звуки Eurhythmics мне пришло откровение.
– Words of power are killing me
While the sun displays its teeth.
All mockery is laughing
All violence is cheap.
She said…
"These are my guns
These are my furs
This is my living room."
"You can play with me there sometimes
If you catch me in the mood."
Savage, You savage (Eurhythmics – Savage -).
«Слова власти убивают меня
Пока солнце обнажает свои зубы.
Все насмешки смешны
Все буйства дёшевы.