Я нашел тебя

Рэдкомб Люси

— Здесь не самое уютное место на свете, пыльновато, да и в любой момент кто-нибудь может войти.

Гизела приложила палец к его губам, чтобы прервать сомнения. А когда Вилли страстно поцеловал хрупкую ладошку, ее тело просто завибрировало. Она провела указательным пальцем по твердой линии красивых мужских губ.

— Скольких женщин целовали твои губы? Впрочем, это не мое дело.

Его тронула эта наивная ревность. Вилли правильно понял, почему Гизела произнесла эту фразу. Нет, она не претендовала на исключительность и знала, что до нее у него были

женщины и с одной он связывал свои надежды. Той одной он отдал любовь и преданность...

Но она погибла, и не вчера, а три года назад, оправдывалась девушка перед собой. Значит, он должен продолжать свою жизнь нормально, а не ущербно. Хотя бы для того, чтобы его сын, плод любви его и той женщины, рос в нормальной обстановке, не чувствуя вокруг себя пустоты. Я могу дать им это, трезво подумала Гизела, не разделяя этих двоих — отца или сына. Для нее они были неразрывны.

— Ты удивительная, просто уникальная девушка, — произнес негромко Вилли, отвечая на свои и, наверное, частично на ее мысли.

Гизела мягко потерлась кончиком носа о его нижнюю губу. Ему показалось на секунду, что он держит в руках наивного симпатичного котенка. Но котенок умел говорить:

— Я с ума схожу от твоих губ, — призналась Гизела.

Она подставила ему свои чувственные губы. Он невольно усмехнулся: котенок исчез...

Легко подняв Гизелу на руки, Вилли сделал несколько шагов к стенке амбара. Он заметил там в горке сена некое подобие пещеры. Уложив девушку на душистое ложе, он опустился рядом с ней. Когда его бедра тесно прижались к ее телу, она вздрогнула, понимая, что назад дороги уже не будет. То, чего она желала так страстно, вот-вот свершится. И от этого на душе у нее было тревожно, а сердце сладко замирало.

Приподнявшись на локте, Вилли свободной рукой откинул с ее лица волосы. А Гизела потянулась сладко-сладко и опять напомнила ему котенка. Он стал расстегивать одну за другой пуговицы на ее блузке, с восторгом глядя на это великолепное тело, появляющееся постепенно, полоска за полоской, как на проявляющейся фотографии. От каждого прикосновения мужских рук девушка вздрагивала, словно от удара электрического разряда.

Когда блузка была снята, Вилли увидел, как взволнованно вздымаются и опускаются ее груди, сдерживаемые теперь лишь тонкой тканью лифчика. От его откровенного мужского взгляда у Гизелы перехватило дыхание. Голова девушки склонилась к левому плечу. Он осторожно кончиками пальцев приподнял ее подбородок.

— Тебе что, плохо? — с нескрываемым волнением спросил Вилли. Он увидел, как ее и без того плоский живот втянулся, подчеркнув из-за натянувшейся кожи тонкие ребра. Его встревожила восковая бледность ее лица, с которого голубые глаза, не отрываясь, глядели ему прямо в душу.

— Мне никогда не было так хорошо, милый, — уверила девушка.

— Может быть, я не прав, поступая так. Тебе сейчас, наверное, не до меня, у тебя было столько переживаний...

Приподнявшись, Гизела обняла Вилли за шею и пригнула вниз, к своей груди. Он отчетливо услышал, как колотится ее сердце.

— Переживаний

было бы в сто раз больше, если бы, возвратившись сюда, я не нашла здесь тебя и Петера. — Голос девушки от волнения сел. — Я контролирую каждую клеточку тела и отдаю себе отчет в том, что собираюсь сделать.

Вилли облегченно улыбнулся. Белые зубы, оттененные загаром лица, блеснули в полутьме. Он прижался к девичьему телу. И через секунду она оказалась на спине, а он надвинулся на нее. Одно мужское колено разделило ее бедра и раздвинуло их ровно на столько, чтобы разместить длинные мужские ноги в образовавшемся пространстве.

— Тебе удобно? — заботливо поинтересовался Вилли.

Его руки ласкали ее желанное тело, будто они были самостоятельными существами. Он целовал ее так страстно и долго, что она забыла о необходимости дышать, она забыла, как ее зовут... Но хорошо помнила, кто рядом с ней, кто ее ласкает. Его имя огромными буквами врезалось ей в память, потому что она знала, что любит его.

Гизела раньше и представить себе не могла, что подчинение может быть таким сладостным. Даже под страхом смертной казни она не вспомнила бы, как и когда он успел снять с нее блузку и лифчик. Самым большим удовольствием сейчас для нее было отвечать на его ласки, делать ему приятное. А несколько слов, произнесенных сдавленным от волнения голосом, окончательно, вознесли ее на вершину блаженства.

— Я захотел тебя, как только увидел там, на шоссе. И стал жить этой мечтой...

Ее маленькие напрягшиеся соски казались ему темными вишенками, брошенными на розовую кожу грудей. Вилли наклонился и стал посасывать их поочередно. Спина Гизелы прогнулась в движении ее тела навстречу его губам. Она была готова выполнять легчайшее распоряжение его рук и его губ. А он склонился к ней и стал целовать сначала груди, потом нежную кожу горла и подбородка, пока не добрался до ее жадных, набухших губ.

Девушка водила руками по мощной мужской спине, по мышцам груди, чувствуя, как вздрагивают они от ее прикосновений. Она тяжело и прерывисто дышала, сжав зубы.

Никто другой не мог бы быть на его месте, подумала Гизела. Потом, словно сомнамбула, протянув руки, стала медленно расстегивать кожаный ремень на его застиранных голубых джинсах. Ему было видно, что делает она это очень неумело. Наконец, вспотев от усилий, она добилась своего — и тут же почувствовала, что он оказался прямо на ней, а его твердая плоть продвигается к желанной цели, как бы намереваясь сокрушить последние преграды.

— Я хочу тебя, я так тебя хочу!.. — вдруг хрипло прокричала она.

— Тихо, родная. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, потому что и сам ощущаю то же самое.

Он быстро и ловко освободил девушку от туфель и ее собственных джинсов, затем на кучу сена полетели легкие трусики — единственное, что с ее стороны еще могло помешать им слиться воедино.

— Слушай, теперь я вижу, что ты настоящая, не крашенная блондинка!

Девушка попыталась было прокомментировать это нахальное замечание, но голосовые связки не послушались ее.