Умолк простивший мне грехи.Лиловый сумрак гасит свечи,И темная епитрахильНакрыла голову и плечи.Не тот ли голос: «Дева! встань…»Удары сердца чаще, чаще,Прикосновение сквозь тканьРуки, рассеянно крестящей.1911, Царское Село
Отрывок
…И кто-то, во мраке дерев незримый,Зашуршал опавшей листвойИ крикнул: «Что сделал с тобой любимый,Что сделал любимый твой!Словно
тронуты черной, густою тушьюТяжелые веки твои.Он предал тебя тоске и удушьюОтравительницы-любви.Ты давно перестала считать уколы —Грудь мертва под острой иглой.И напрасно стараешься быть веселой —Легче в гроб тебе лечь живой!..»Я сказала обидчику: «Хитрый, черный,Верно, нет у тебя стыда.Он тихий, он нежный, он мне покорный,Влюбленный в меня навсегда!»26 декабря 1911
«Сегодня мне письма не принесли…»
Сегодня мне письма не принесли:Забыл он написать или уехал;Весна как трель серебряного смеха,Качаются в заливе корабли.Сегодня мне письма не принесли…Он был со мной еще совсем недавно,Такой влюбленный, ласковый и мой,Но это было белою зимой,Теперь весна, и грусть весны отравна,Он был со мной еще совсем недавно…Я слышу: легкий трепетный смычок,Как от предсмертной боли, бьется, бьется,И страшно мне, что сердце разорвется,Не допишу я этих нежных строк…1912
«Безвольно пощады просят…»
Безвольно пощады просятГлаза. Что мне делать с ними,Когда при мне произносятКороткое, звонкое имя?Иду по тропинке в полеВдоль серых сложенных бревен.Здесь легкий ветер на волеПо-весеннему свеж, неровен.И томное сердце слышитТайную весть о дальнем.Я знаю: он жив, он дышит,Он смеет быть не печальным.1912, Царское Село
«Ты письмо мое, милый, не комкай…»
Ты письмо мое, милый, не комкай.До конца его, друг, прочти.Надоело мне быть незнакомкой,Быть чужой на твоем пути.Не гляди так, не хмурься гневно.Я любимая, я твоя.Не пастушка, не королевнаИ уже не монашенка я —В этом сером, будничном платье,На стоптанных каблуках…Но, как прежде, жгуче объятье,Тот же страх в огромных глазах.Ты письмо мое, милый, не комкай,Не плачь о заветной лжи,Ты его в твоей бедной котомкеНа самое дно положи.1912, Царское село
«В ремешках пенал и книги были…»
Н. Г.<умилеву>
В ремешках пенал и книги были,Возвращалась я домой из школы.Эти липы, верно, не забылиНашей встречи, мальчик мой веселый.Только, ставши лебедем надменным,Изменился серый лебеденок.А на жизнь мою лучом нетленнымГрусть легла, и голос мой незвонок.1912, Царское Село
«Потускнел на небе синий лак…»
Потускнел на небе синий лак,И слышнее песня окарины.Это только дудочка из глины,Не на что ей жаловаться так.Кто ей рассказал мои грехи,И зачем она меня прощает?Или этот голос повторяетМне твои последние
стихи?..1912
«Слаб голос мой, но воля не слабеет…»
Слаб голос мой, но воля не слабеет,Мне даже легче стало без любви.Высоко небо, горный ветер веет,И непорочны помыслы мои.Ушла к другим бессонница-сиделка,Я не томлюсь над серою золой,И башенных часов кривая стрелкаСмертельной мне не кажется стрелой.Как прошлое над сердцем власть теряет!Освобожденье близко. Все прощу,Следя, как луч взбегает и сбегаетПо влажному весеннему плющу.Весна 1912
«Здесь все то же, то же, что и прежде…»
Здесь все то же, то же, что и прежде,Здесь напрасным кажется мечтать.В доме у дороги непроезжейНадо рано ставни запирать.Тихий дом мой пусть и неприветлив,Он на лес глядит одним окном,В нем кого-то вынули из петлиИ бранили мертвого потом.Был он грустен или тайно-весел,Только смерть – большое торжество.На истертом красном плюше креселИзредка мелькает тень его.И часы с кукушкой ночи рады,Все слышней их четкий разговор.В щелочку смотрю я: конокрадыЗажигают под холмом костер.И, пророча близкое ненастье,Низко, низко стелется дымок.Мне не страшно. Я ношу на счастьеТемно-синий шелковый шнурок.Май 1912
«Помолись о нищей, о потерянной…»
Помолись о нищей, о потерянной,О моей живой душе,Ты, всегда в своих путях уверенный,Свет узревший в шалаше.И тебе, печально-благодарная,Я за это расскажу потом,Как меня томила ночь угарная,Как дышало утро льдом.В этой жизни я немного видела,Только пела и ждала.Знаю: брата я не ненавиделаИ сестры не предала.Отчего же Бог меня наказывалКаждый день и каждый час?Или это ангел мне указывалСвет, невидимый для нас?Май 1912, Флоренция
«Стал мне реже сниться, слава Богу…»
Стал мне реже сниться, слава Богу,Больше не мерещится везде.Лег туман на белую дорогу,Тени побежали по воде.И весь день не замолкали звоныНад простором вспаханной земли,Здесь всего сильнее от ИоныКолокольни лаврские вдали.Подстригаю на кустах сирениВетки те, что нынче отцвели,По валам старинных укрепленийДва монаха медленно прошли.Мир родной, понятный и телесныйДля меня, незрячей, оживи.Исцелил мне душу царь небесныйЛедяным покоем нелюбви.1912, Киев
«Протертый коврик под иконой…»
Протертый коврик под иконой,В прохладной комнате темно,И густо плющ темно-зеленыйЗавил широкое окно.От роз струится запах сладкий,Трещит лампадка, чуть горя.Пестро расписаны укладкиРукой любовной кустаря.И у окна белеют пяльцы…Твой профиль тонок и жесток.Ты зацелованные пальцыБрезгливо прячешь под платок.А сердцу стало страшно биться,Такая в нем теперь тоска…И в косах спутанных таитсяЧуть слышный запах табака.1912