Я научу тебя любить
Шрифт:
Чувствовала себя нерадивой хозяйкой, ведь не суетилась, уют не создавала, но понимала — она им сейчас не нужна.
Заснула плавно, будто бы нырнула, но осталась в верхних шарах воды. Там, где чувствуешь себя почти в реальности.
И прикосновения чувствуешь, и еле-уловимый запах алкоголя… Дыхание на шее, скуле, за ухом… Поцелуи там же…
— Корней… — Аня выдохнула, накрывая руку мужчины, которая пробралась под футболку и вовсю поглаживала живот, обводила пупок, немного щекотала, будто гитарные струны перебирая. И Аня тоже
Улыбнулась, когда он немного придвинулся, вжимаясь грудью в ее спину, пахом к ягодицам… Губами потянулся к щеке, горяча и заставляя затрепетать от предвкушения… Когда дойдет до губ, когда нажмет на плечо, опрокинет…
На памяти Ани, Корней практически не пил. Максимум — бокал вина, если не за рулем или уже дома. Сегодня же, кажется, им с Самарским захотелось позволить себе немного больше. Но это не отталкивало. И не заставляло засомневаться, напрячься… Ему просто нужно доверять. Повернуть голову, приоткрыть губы, впуская язык… Чуть приподнять коленку, когда он скользит ладонью по животу вниз, ныряет под резинку шорт…
Прогнуться, вжимаясь сильнее в пах, поощряя ласку…
— Ярослав Анатольевич…
— Ушел. Не волнуйся…
Не успеть задать вопрос, а уже получить ответ… И поднять коленку еще чуть выше, закусив губу, испуская тихий-тихий стон…
— В понедельник зайдешь к нему. Он хочет поговорить.
— О чем? — воспринимать его слова было сложно, но Аня пыталась. Хотя сосредоточиться хотелось на другом… Совершенно на другом.
— О твоем поведении, Аня. Будешь стоять. Молчать. Виниться. Стыдно будет…
— А может…
— Не может.
Безапелляционные слова расходились с лаской действий. И пусть Аня поспорила бы, но физически не смогла. Охнула, вжалась ногтями в кисть Корнея… Сглотнула…
— Хочешь меня? — Корней спросил, прекрасно зная ответ, чувствуя его… Но Аня все равно закивала, снова поворачивая голову, пытаясь поймать его губы. Он усмехнулся, но поцеловал. — Как хочешь? — мог бы не мучить. Получил ведь свое. Но, видимо, мужчине очень хотелось признаний. Не все же ему, в конце концов… Ей тоже есть, что сказать…
— Очень. Безумно.
Корней хмыкнул, Аня выдохнула, почувствовав, что он больше не просто ласкает, а входит пальцами, прекрасно распознавая ее готовность. Закрыла глаза, сглотнула, прилагая усилия, заставила себя отпустить кисть, потянулась к его волосам, сжала с силой, повернула голову, приоткрыла рот, чтобы он снова поцеловал.
Поняла, что хочет сейчас побыстрее самой остаться голой и его раздеть. Чтобы кожа к коже. Чтобы не только для нее, но для двоих.
Но Корней не спешил. Продолжал начатое, целуя в губы, в шею, прихватывая зубами кожу на плече, зализывая укус языком…
Замер, погрузив пальцы, чувствуя, что Аня снимает руку с его волос, проталкивает между телами, спускается до паха, сжимает через ткань…
— Скажи, как хочешь? — Корней
— С тобой хочу. Вместе. Только быстрей. Пожалуйста.
Дрожала, когда Корней хмыкал, еще немного мучил, отстранялся, вжимал спиной в матрас, стягивал шорты, майку, разводил колени, не чувствуя сопротивления, одно нетерпение, склонялся, смотря в глаза, не видя и стыда тоже…
Только начал ласкать еще и так, Аня начала подаваться навстречу и почти сразу потянула на себя, прижалась к его губам, начала стягивать одежду с него, сжимала бока, будто в себя направляя, будто он не в курсе, как там что устроено…
И это забавляло бы, если не было так отчаянно страстно. Так искренне. Так для него важно…
Корней вошел неспешно, наслаждаясь Аниным протяжным стоном, закрытыми глазами, постепенно все сильнее вжимавшимися в кожу ногтями…
— Что ж ты нетерпеливая такая, маленькая…
Сказал, нежно касаясь губами уже мочки уха, задвигался… Тоже очень медленно. Тоже никуда не торопясь. Позволяя себе и ей прочувствовать полностью. Все до мелочи. Каждое движение. Давая синхронизироваться, привыкнуть, осознать, что не выдерживают… И только потом ускоряться…
Снимать с себя руки, заводить за голову, фиксировать, толкаться глубже, смотреть в лицо внимательнее, прижиматься губами к ее полуоткрытому рту, из которого при каждом его движении — новый тихий стон, шепот, просьба… Чувствовать, что она пытается раскрыться сильнее, подтянуть колени повыше, чтобы стало еще лучше… Что готовится кончать долго и ярко. Что очень хочет именно так. Чтобы максимально хорошо после вынужденной голодовки.
Что втягивает своим языком его язык в какой-то момент, не стыдясь, целует так страстно, как обычно позволяет целовать ему. А потом жмурится, гнется дугой, начинает сокращаться, до вполне ощутимой боли сжимая коленями его бока… Он же продолжает двигаться, чтобы продлить ей, нагнать себе…
— Мне так с тобой хорошо… Я так по тебе скучала…
Думал, что ему нужны движения — еще хотя бы парочку, а получилось, что слова. Искренние. Тихие. Произнесенные, когда она беззащитно и невероятно трогательно смотрит в глаза. Разморенная и до невозможности счастливая.
Самая ценная в мире девочка.
Глава 41
Первый день зимы.
Тест лежал на краю раковины, с другой стороны на столешнице — телефон с включенным таймером. Аня стояла спиной, вжимаясь лбом в грудь Корнея, а пятой точкой упираясь в камень столешницы, сам Корней — лицом, глядя в зеркало.
Вот уже три минуты, как молчали. Аня мелко дрожала, справляясь с учащающимся дыханием, он периодически опускал взгляд, чтобы проверить…