Я научу тебя
Шрифт:
Она медленно изучала всех присутствующих и радостно улыбаясь, кивала разным людям. Должно быть некоторые коллеги все же её уважали.
– Какой интересный вечер. – Она подошла к нам, взяла со стола канапешку и с мучительным стоном засунула в рот. – Потрясающе. Вы пробовали?
Да она безрассудная личность. Нельзя выглядеть настолько вау. Просто невозможно. Кто надевает платье с огромным вырезом на спине и глубоким декольте, при этом подходит к столу, где сидят студенты и наглым образом съедает эту злосчастную канапе. Что это
– Маша, ты что устраиваешь?
Сквозь зубы процедил Денис и сильно сжал челюсти, что проступили желваки.
– Как что? Коктейльную вечеринку. Платье подстать, настроение огонь, аппетит зверский.
Она посмотрела на меня и с яростным желанием подняла бокал в воздух.
– Давай, сводный братец, сделай подарочек сестрёнке и выпей с ней. Ты же не всегда будешь таким хорошим пай мальчиком.
Сводный? Вот это новость. Что ещё в этой семейке весёлого?
Денис Евгеньевич аккуратно встал и взял её за талию. Так нежно и бережно, будто боялся уронить самую важную часть своей жизни.
– Давай пройдёмся и ты мне все расскажешь. Вон, около того бара, – он показал в центр зала, – мы с тобой и выпьем. Идёт?
Его голос был таким успокаивающим. Он, словно рыцарь в доспехах, прискакал на помощь всему окружению, готовый сразится с чудовищной личностью Зав отделения.
– Твою мать! – Она поставила бокал на стол и с лёгкостью чмокнула брата в щёчку. – Почему ты такой хороший?
Да она в щи. Пьяна, как никогда. Что же могло такого случиться, что фурия, сменила тактику и с доверием, положилась на брата? Кто её так подкосил?
Денис Евгеньевич извинился перед нами и неторопливыми шагами, удерживая обессиленную женщину, они направились к бару.
– Да что с этой семейкой не так? – Юля была удивлена не меньше моего.
– У неё умер муж пару месяцев назад. – Соня поднялась и взяла сумочку. – А до этого родной отец.
Я ошарашенно пялилась вслед Соне. «У неё умер муж и отец», боже. Это самое ужасное. Это непоправимая причина слететь не только с катушек. Это травма. После этого она стала такой?
Я взглянула на трио. Денис обнял сестру, в то время как Мария Олеговна держала Соню за руку.
– Не дай бог когда-нибудь узнать эту боль.
– Дело не в этом, – я сглотнула. Боль и обида тоже были глубоко во мне. Я ненавидела родителей, да я их и не знала. Но она. Она прочувствовала все сполна. Она захлебывалась в этой рутине, убивала себя каждодневно. – Себя, ты уже никогда не соберёшь.
И в этот момент. Момент моей слабости. Я пожалела её. Я прониклась к ней сочувствием и теплом. Как же погано, когда ты имеешь дело с жалостью, как же ужасно, когда ты не можешь её спрятать. Ведь, когда Мария Олеговна обернулась, я поняла, что тоже самое она испытывает и к себе. И ей это нравится.
5
Я молча наблюдала за Марией Олеговной. Она что-то искала в шкафчике и при этом шумно вздыхала.
Юля осторожно толкнула меня в плечо и я заметила, что довольная улыбка появляется на её лице. Она явно была рада такому событию.
Но если вспомнить чем закончился предыдущий вечер, можно даже не оправдываться. Весь вечер гордое трио скрывалось от чужих глаз. Денис Евгеньевич и Соня успели изрядно напиться. Они быстро присоединились к своей разбитой горем Марии Олеговне и через каких-то полчаса, уже вовсю смеялись.
Мы с Юлей были здесь лишними. Ни одного из нашей кучки новоприбывших студентов не появилось, а за столом по прежнему было пусто, не считая, напившегося мужика, который уже спал. Единогласно решив, мы отправились восвояси после начавшихся танцев до упаду.
– Нашла, – Мария Олеговна кинула стопку бумаг на стол и потерла ладошки. – Денис Евгеньевич сегодня будет отсутствовать… как и Соня.
Она недовольно цокнула на последнем слове и сняла очки. Её глаза были жутко красными, но передавали не посильную энергию. Как ей это удаётся? С похмелья точно болеет, но ведёт себя, как расточительная жёсткая мученица.
– Поэтому, одна из вас будет разбирать эти бумаги, а другая относить в соответствующий отдел.
Странно, но запаха перегара не было. Наоборот, от неё пахло чистотой и чем-то сладким. Но я обожала сладкое и этот запах, ударял не только в ноздри, но и в голову. Опьяняющий, дикий, как она сама. Достаточно сладостный, но в тоже время отвратно приторный. Боже, да чем она себя попшикала?
Она издевательски посмотрела на нас и улыбка Юли тут же померкла. Язва вернулась. Теперь она отыграется по полной.
– Конечно, Мария Олеговна.
Я потянулась к бумагам, но её рука резко легка сверху этой кипы.
Зелёный взгляд, чуть более туманный, чем обычно, прогнозировал какую-то нерешительность. Словно, она раздумывала, стоит ли это того.
Но отступаться для неё, это непредвиденная роскошь и я это точно знала. Разбитая вчера, сегодня полная ярости.
– Ты думаешь играть со мной?
Я нахмурила брови.
– С какой стати?
Она облизнула свои губы и перевела взгляд с меня на Юлю и обратно. Интерес подпирал её.
– Говорите прямым текстом. Если я вчера напилась и швырялась нелестными выражениями, ещё не значит, что теперь у вас есть козырь в руках… студенты.
Ох как громко. Она соизволила выплюнуть это слово, но моим ушам понравилась эта специфическая сцена.
– Мария Олеговна, если вы швырялись выражениями и напились, ещё не значит, что мы это вообще помним.
Она прищурилась и с особым недоверием отдала мне бумаги.
– Но я вам искренне сочувствую, – я сказала это не подумав, просто вылетело, как всегда, как сейчас.