Я навсегда тобою ранен...
Шрифт:
– Может, поднимут? – выразила всеобщие чаяния Яна Владимировна. – Я слышала по телевизору, что стабилизационный фонд государства уже не помещается в швейцарские банки.
– Не поднимут, – пессимистично предсказал Венька. – Государство – это не мы. А к чему ты это ляпнул, Крюгер?
– Получим и поедем, – с надеждой посмотрел на меня Крюгер. – Скоро привезут.
– Вот тебе! – Я слепил два жирных кукиша и выставил ему в рожу. – Марш в машину!
Не стоило терзать больную женщину. Дорога не такая уж дальняя. Переулки в нашем городке, к сожалению, не асфальтируют.
Теперь беседа велась под протокол. Говорили обо всем, что связывало данную особу с Грушницким и (опосредованно) с Башлыковым. Она уже знала, что ночью в дом пожаловал гость, и лишь благодаря усилиям доблестной милиции она еще жива. Поэтому Анна Михайловна всеми силами старалась помочь следствию. Она понятия не имеет, что от нее хотел этот призрак. Нет, она не владеет «закрытой» информацией. Самое скверное, что женщина не врала – она действительно не понимала, что происходит. Пришлось сообщить о смерти Башлыкова. Последовала минута молчания, слезы потекли из глаз. Мы оставили ее в покое, и вскоре женщина стала вспоминать свою жизнь естественным образом. О том, как познакомилась с Грушницким, о нечастых свиданиях, в которых было мало романтичного, но, в общем, «все как у людей»...
– Подождите, – она наморщила лоб. – Я вам вчера не сказала... Несколько раз Алексей с Башлыковым куда-то уезжали. Он приносил мне штормовку, драный рюкзак, просил починить и как-то обмолвился, что они собираются прогуляться по Ашлымбашу... Вы же знаете, что такое Ашлымбаш? Это горная речка, она течет параллельно Уштыму, через базу «Белые зори» и не предназначена для прогулки. Там высокие пороги, бешеное течение...
– Мы знаем, что такое Ашлымбаш, – уверил я.
– А потом я случайно слышала обрывки их разговоров. Звучало название: «Белые зори»...
Я почувствовал, как в организме что-то начинает происходить. Предвестник беспокойства, какого-то неудобства, неясные предчувствия.
– А еще они говорили про какого-то третьего... – раскрывала бывшая учительница бездонные глубины памяти. – Я решила, что он должен поехать с ними. Я стояла на кухне, а они курили на крыльце и, видимо, увлеклись... Башлыков спросил: а где Багор будет ждать? Алексей ответил: мол, место встречи изменить нельзя – за Федориной горкой. Это возвышенность на дороге – в трех верстах от города. А потом засмеялся: ему же марафет нужно навести, невидимкой прикинуться...
– Вы сказали, «Багор»? – перебил я.
– Ну да, – пожала плечами Анна Михайловна.
– Может быть... «Бугор»?
– Вряд ли. Прозвучало явственно – «Багор». Я запомнила, потому что сразу на ум пришла эта длинная штуковина с крюком на конце...
– Он не говорил, зачем им нужно... прогуляться по Ашлымбашу?
– Не говорил, – вздохнула женщина. – Но делал при этом такое загадочное лицо... А однажды был навеселе и объявил,
– Понятно. Итак, давайте сначала, Анна Михайловна. Как следует из ваших объяснений, несколько раз Грушницкий, Башлыков и предположительно примкнувший к ним третий...
– Раза три, если точнее, – перебила женщина. – В апреле, мае и, кажется, августе. И каждый раз это случалось на выходные. Два дня их где-то носило...
– Замечательно. Одевались по-походному, запасались продуктами и пропадали. В разговоре фигурировали «Белые зори». Подробностей не сообщалось. По возвращении домой впечатлениями не делились.
– Алексей серьезно распорол плечо в августе. Сказал, что налетел на скалу. А после последней поездки был совсем мрачным...
Мысль вертелась, как собака на привязи. Мы выжали из Анны Михайловны все, с этого часа она не представляла интереса для дальнейшей работы. Была только обузой.
– Прекрасно, Анна Михайловна, – сказал я. – Благодарим за искренность. К сожалению, мы не можем предоставить вам круглосуточную охрану, поэтому будет неплохо, если на время следствия вы куда-нибудь исчезнете.
Женщина съежилась.
– У вас есть родственники в наших краях?
Она подумала и кивнула.
– Мама... в Абакане.
– Вот и славно, – обрадовался я. – Собирайте вещи, мы свяжемся с ГАИ, вас отвезут. О работе не волнуйтесь, все уладится. Вашему руководству сообщат, что по срочным государственным причинам вам потребовался короткий оплачиваемый отпуск.
В помещении висела гнетущая тишина. Крюгер в пятый раз пересчитывал зарплату (больше не становилось), сочиняя уважительную причину, чтобы сорваться в магазин. Янка листала прижившийся в отделе справочник по абаканской недвижимости, гадая, подходящий ли нынче период для крупных капиталовложений. Венька мечтал о лимузине с трехцветной свадебной полосой, доме на Борнео и о посильном участии в вопросах демографии.
– А надысь опять в «Белых зорях» видели обезьянообразное существо в лохмотьях... – подняла затуманенные очи Янка. Пошевелила губами и добавила: – Которое с легкостью газели прыгало по скалам и сводило с ума туристов.
«Не часто ли в последнее время фигурируют эти два слова – «Белые зори»?» – подумал я.
– А в Междугорске арестовали районного судью, – увел беседу в сторону Венька. – Благообразный седой дядечка, посвятивший всю свою сознательную жизнь отправлению правосудия. Совращение малолетних шьют.
– Как в анекдоте, – восхитился Крюгер. – Судят армянина за то же самое. Судья спрашивает: «Объясните, подсудимый, как вы докатились до такой жизни?» А тот и отвечает: «А вы представьте, ваша честь, – иду это я, а он навстречу, такой маленький, пухленький, шортики розовые, ножки толстенькие, весь такой кудрявый, румяный...» – «Подсудимый, перестаньте издеваться! Не забывайте, что вокруг вас тоже люди!»
Мы лениво похихикали. Сказка – ложь, но очень грустно.
– Так как насчет обезьянообразного товарища? – гнула кретиническую линию Янка.