Я навсегда тобою ранен...

Орлов Андрей Юрьевич

Спасло Мурзина лишь то, что вместе с жестко закрепленным рюкзаком он оказался шире щели. Но ненамного. Рюкзак плющился, Мурзин проваливался – медленно, недоуменно поблескивая диоптриями. Прыгали девицы – им и в голову не приходило, что человеку можно помочь. Голованов позеленел, опустился на четвереньки за четыре метра до провала, пополз на помощь. Мы с Куницыным уже бежали с двух сторон – слишком далеко мы оказались от места катастрофы.

Голованов протянул руку. Мурзин вцепился в нее, хотя мог бы и подумать, подождать других – и «спасатель» провалился вслед за Мурзиным головой вниз! Вся компания поехала в пропасть, но тут не растерялась Рита, вцепилась Голованову в щиколотку, ее за пояс обхватила

Стелла, и все это стало дико напоминать сказку про репку. С обратным, правда, результатом. Мы с Куницыным успели кстати – еще немного, и участники экспедиции стали бы пропадать один за другим. Он уселся на шпагат над расщелиной, схватил Мурзина за шиворот и потащил, как рыбу из пруда. Я оттащил Голованова, бросил на «берег», подхватил Мурзина под мышку. Куницын поблагодарил глазами. Надрываясь, обливаясь потом, матерясь сквозь зубы, мы поднимали на белый свет незадачливого туриста, пока он сам не смог подтянуть ногу и выбраться...

Каждый реагировал по-своему. Стелла крестилась, глядя в небо. Рита в поисках душевного равновесия металась от стены к стене. У Голованова проснулось понимание, что благодаря его стараниям ситуация едва не завершилась массовым падежом, поэтому стыдливо помалкивал.

– Чуть тапки не откинул, ни хрена себе... – бормотал Мурзин, отходя от шока.

– Это тебе не винт форматировать, – невозмутимо буркнул Куницын.

– Что ж вы так неосторожно, Олег Викторович? – спросил я. – Предохраняться надо. И не только презервативами да программой Касперского. Не забывайте, что вы не в городе.

– Смешно, – признал Мурзин. – Впрочем, спасибо вам, капитан. Вы правы, голова сегодня – не сильное место. И тебе, Серега, спасибо. С меня теперь, наверное, причитается...

Покинув это адское местечко, мы выбрались на открытый участок и сделали привал. Солнце отмерило половину пути и мерцало на юге, указывая направление на Рыдалов – ту самую «печку», от которой мы плясали. Речь о возвращении пока не шла. Но в воздухе попахивало жареным, нагнеталось напряжение, которое рано или поздно должно было с треском взорваться. Все способные держать дрова занимались их поиском, остальные сидели на вещах. Куницын рубил устрашающим тесаком сухой куст, сбросив «грачевскую» камуфляжную куртку с желто-зелено-коричневым рисунком, расставив ботинки «комбат» – шнурованные, с высоким голенищем, на толстой рифленой подошве. Он был накачан, мрачен и представлялся крепким орешком.

– У вас неплохо получилось выудить Мурзина, – похвалил я. – Теперь понятно, какую пользу приносит гимнастика. Больше ничем не занимались?

– Я многими вещами занимался, – покосился он через плечо. – У вас, капитан, тоже неплохая реакция. Не думаю, что сумел бы в одиночку извлечь этого засранца.

– Главное – зафиксировать, – ухмыльнулся я, собирая в кучу разлетевшиеся сучья. – Скажите, вы бы меня убили – тогда, утром, сумей я неловко подставиться?

Тесак застыл в воздухе – его обладатель задумался. Потом неуверенно качнул головой.

– Не думаю. Разве что так, шальной пулей. С выдержкой неполадок не имею. А вот подстрелить, извините, мог – в плечо, в ногу...

– Ну что ж, и на том спасибо. А я вот, честно говоря, не стал бы церемониться. Не люблю, когда в меня стреляют. Чем вы занимаетесь, если не секрет? Что-то интеллектуальное, экзотическое? Вы же не трудитесь электрогазосварщиком или, скажем, монтажником железобетонных конструкций?

– Я на тренерской работе, развиваю подрастающее поколение. – Он не улыбался, хотя понятно было, что с юмором у парня так же нормально, как с гибкостью.

– Ясно. В физическом плане всесторонне развитая личность. Бокс, пейнтбол, охота, покорение снежных вершин, способность погружаться в воду на большие глубины...

– А вот с этим загвоздка,

капитан, – он впервые использовал улыбку. – Плаваю, как топор – не нашлось, знаете ли, времени освоить премудрость. Боюсь воды, как черт ладана. Так что, в некотором роде, я солидарен с Муму. Да и здоровье уже не то – куча переломов, камни в почках, сталь в коленке, селезенки по локоть не хватает...

– Еще пару вопросов, если позволите...

– Знаете что? – Он сгреб ногами свеженаваленные сучья, посмотрел на кучку людей, сидящую на баулах, и бесстрашно скрестил со мной взгляд. – Вы многое хотите знать, капитан, но люди ждут, поэтому давайте я попробую предугадать ваши вопросы и приступлю к блиц-монологу. Согласны?

– Даже заинтригован.

– Соберите, пожалуйста, дрова – одному не унести. Итак, по порядку. Не женат. Разногласия с Уголовным кодексом – если и имелись, никогда не доводили до отсидки. На базу попал случайно – у знакомого тренера по баскетболу в кому впала мать, и он отдал путевку, расписав, какая офигенная в Саянах природа, не говоря уж об охоте и рыбалке. История Голованова изобилует недоговорками, враньем, но на чем-то она держится. Попробуйте выдумать такую прелесть – посмотрю на вас. Как говорится, не разбогатеем, так хоть пройдемся. Про существо, шныряющее по тайге и испугавшее Ритку, а потом Голованова... Лично мне оно напоминает Бена Ганна из романа Стивенсона – помните, был такой чудик, бегал по острову и никого не подпускал к кладу? Но это субъективное мнение. Я не видел чудика своими глазами – поэтому не верю в него. Девицы – не авторитет, плевать, чего они там бубнят. В кого я стрелял ночью, тоже непонятно. Метнулась тень, я пальнул. С равным успехом это могли быть вы...

– Популярное мнение, – улыбнулся я. – Но это был другой. Человек стоял на скале и любовался вашими приготовлениями к пиршеству. Потом подкрался ближе, я сделал то же самое. Словом, проехали. Вас не коробит, Сергей, что вы один в этой компании... как бы это выразиться... без пары?

– Ни крошки, – осклабился Куницын, делая вид, что не смущен. – Сами понимаете почему.

– Известная формула. Мужчины правят миром, а женщины – мужчинами.

– Не совсем, капитан. Не хочу ни за кого нести ответственность. Только за себя. Не та ситуация, чтобы опускаться до амуров.

Я не стал комментировать его последнюю фразу. Куницын невольно проговорился. Получалось, он заранее готовился к неприятностям.

– Предпочитаете пунктирные встречи? Никогда подолгу с одной?

– Никогда, – он решительно покачал головой. – Скверное дело, капитан, – принадлежать еще кому-то. Если невтерпеж, лучше заплатить деньги.

– Вы имеете в виду... специальных женщин?

– Отличное определение, – удивился он. – Вот именно – специальных женщин.

О вкусах не спорят. Каждый волен жить по собственным правилам – лишь бы в рамках, обрисованных уголовным правом. Я не стал терзать его сверх положенного, да и дрова вываливались из рук. Мы вернулись на «базу» и стали мастерить костер. Четверо «отдыхающих» сидели, нахохлившись, смотрели на нас, как на преподавателей ОБЖ. Мурзин смирился с мыслью, что помереть сегодня не удалось, и принялся разминать кости. Побрел к ближайшей каменистой возвышенности.

– А медведи здесь есть? – спросил он издалека.

– Есть, есть, – закивал Куницын. – Здесь все есть. Такие голодные – все лапы себе обсосали.

Мурзин не вернулся, продолжал хрустеть камнями, напевая: «На медведя я, друзья, выйду без испуга, если с другом буду я...» Потом он присел за камень и замолк. Не знаю как других, а меня в детстве волновал вопрос, почему создатели песни не предусмотрели вариант, когда медведь также приводит на охоту друга.

– И чего он поперся в такую даль? – пробормотал Голованов. – Приключений давно не обретал?