Я навсегда тобою ранен...
Шрифт:
Спасло Мурзина лишь то, что вместе с жестко закрепленным рюкзаком он оказался шире щели. Но ненамного. Рюкзак плющился, Мурзин проваливался – медленно, недоуменно поблескивая диоптриями. Прыгали девицы – им и в голову не приходило, что человеку можно помочь. Голованов позеленел, опустился на четвереньки за четыре метра до провала, пополз на помощь. Мы с Куницыным уже бежали с двух сторон – слишком далеко мы оказались от места катастрофы.
Голованов протянул руку. Мурзин вцепился в нее, хотя мог бы и подумать, подождать других – и «спасатель» провалился вслед за Мурзиным головой вниз! Вся компания поехала в пропасть, но тут не растерялась Рита, вцепилась Голованову в щиколотку, ее за пояс обхватила
Каждый реагировал по-своему. Стелла крестилась, глядя в небо. Рита в поисках душевного равновесия металась от стены к стене. У Голованова проснулось понимание, что благодаря его стараниям ситуация едва не завершилась массовым падежом, поэтому стыдливо помалкивал.
– Чуть тапки не откинул, ни хрена себе... – бормотал Мурзин, отходя от шока.
– Это тебе не винт форматировать, – невозмутимо буркнул Куницын.
– Что ж вы так неосторожно, Олег Викторович? – спросил я. – Предохраняться надо. И не только презервативами да программой Касперского. Не забывайте, что вы не в городе.
– Смешно, – признал Мурзин. – Впрочем, спасибо вам, капитан. Вы правы, голова сегодня – не сильное место. И тебе, Серега, спасибо. С меня теперь, наверное, причитается...
Покинув это адское местечко, мы выбрались на открытый участок и сделали привал. Солнце отмерило половину пути и мерцало на юге, указывая направление на Рыдалов – ту самую «печку», от которой мы плясали. Речь о возвращении пока не шла. Но в воздухе попахивало жареным, нагнеталось напряжение, которое рано или поздно должно было с треском взорваться. Все способные держать дрова занимались их поиском, остальные сидели на вещах. Куницын рубил устрашающим тесаком сухой куст, сбросив «грачевскую» камуфляжную куртку с желто-зелено-коричневым рисунком, расставив ботинки «комбат» – шнурованные, с высоким голенищем, на толстой рифленой подошве. Он был накачан, мрачен и представлялся крепким орешком.
– У вас неплохо получилось выудить Мурзина, – похвалил я. – Теперь понятно, какую пользу приносит гимнастика. Больше ничем не занимались?
– Я многими вещами занимался, – покосился он через плечо. – У вас, капитан, тоже неплохая реакция. Не думаю, что сумел бы в одиночку извлечь этого засранца.
– Главное – зафиксировать, – ухмыльнулся я, собирая в кучу разлетевшиеся сучья. – Скажите, вы бы меня убили – тогда, утром, сумей я неловко подставиться?
Тесак застыл в воздухе – его обладатель задумался. Потом неуверенно качнул головой.
– Не думаю. Разве что так, шальной пулей. С выдержкой неполадок не имею. А вот подстрелить, извините, мог – в плечо, в ногу...
– Ну что ж, и на том спасибо. А я вот, честно говоря, не стал бы церемониться. Не люблю, когда в меня стреляют. Чем вы занимаетесь, если не секрет? Что-то интеллектуальное, экзотическое? Вы же не трудитесь электрогазосварщиком или, скажем, монтажником железобетонных конструкций?
– Я на тренерской работе, развиваю подрастающее поколение. – Он не улыбался, хотя понятно было, что с юмором у парня так же нормально, как с гибкостью.
– Ясно. В физическом плане всесторонне развитая личность. Бокс, пейнтбол, охота, покорение снежных вершин, способность погружаться в воду на большие глубины...
– А вот с этим загвоздка,
– Еще пару вопросов, если позволите...
– Знаете что? – Он сгреб ногами свеженаваленные сучья, посмотрел на кучку людей, сидящую на баулах, и бесстрашно скрестил со мной взгляд. – Вы многое хотите знать, капитан, но люди ждут, поэтому давайте я попробую предугадать ваши вопросы и приступлю к блиц-монологу. Согласны?
– Даже заинтригован.
– Соберите, пожалуйста, дрова – одному не унести. Итак, по порядку. Не женат. Разногласия с Уголовным кодексом – если и имелись, никогда не доводили до отсидки. На базу попал случайно – у знакомого тренера по баскетболу в кому впала мать, и он отдал путевку, расписав, какая офигенная в Саянах природа, не говоря уж об охоте и рыбалке. История Голованова изобилует недоговорками, враньем, но на чем-то она держится. Попробуйте выдумать такую прелесть – посмотрю на вас. Как говорится, не разбогатеем, так хоть пройдемся. Про существо, шныряющее по тайге и испугавшее Ритку, а потом Голованова... Лично мне оно напоминает Бена Ганна из романа Стивенсона – помните, был такой чудик, бегал по острову и никого не подпускал к кладу? Но это субъективное мнение. Я не видел чудика своими глазами – поэтому не верю в него. Девицы – не авторитет, плевать, чего они там бубнят. В кого я стрелял ночью, тоже непонятно. Метнулась тень, я пальнул. С равным успехом это могли быть вы...
– Популярное мнение, – улыбнулся я. – Но это был другой. Человек стоял на скале и любовался вашими приготовлениями к пиршеству. Потом подкрался ближе, я сделал то же самое. Словом, проехали. Вас не коробит, Сергей, что вы один в этой компании... как бы это выразиться... без пары?
– Ни крошки, – осклабился Куницын, делая вид, что не смущен. – Сами понимаете почему.
– Известная формула. Мужчины правят миром, а женщины – мужчинами.
– Не совсем, капитан. Не хочу ни за кого нести ответственность. Только за себя. Не та ситуация, чтобы опускаться до амуров.
Я не стал комментировать его последнюю фразу. Куницын невольно проговорился. Получалось, он заранее готовился к неприятностям.
– Предпочитаете пунктирные встречи? Никогда подолгу с одной?
– Никогда, – он решительно покачал головой. – Скверное дело, капитан, – принадлежать еще кому-то. Если невтерпеж, лучше заплатить деньги.
– Вы имеете в виду... специальных женщин?
– Отличное определение, – удивился он. – Вот именно – специальных женщин.
О вкусах не спорят. Каждый волен жить по собственным правилам – лишь бы в рамках, обрисованных уголовным правом. Я не стал терзать его сверх положенного, да и дрова вываливались из рук. Мы вернулись на «базу» и стали мастерить костер. Четверо «отдыхающих» сидели, нахохлившись, смотрели на нас, как на преподавателей ОБЖ. Мурзин смирился с мыслью, что помереть сегодня не удалось, и принялся разминать кости. Побрел к ближайшей каменистой возвышенности.
– А медведи здесь есть? – спросил он издалека.
– Есть, есть, – закивал Куницын. – Здесь все есть. Такие голодные – все лапы себе обсосали.
Мурзин не вернулся, продолжал хрустеть камнями, напевая: «На медведя я, друзья, выйду без испуга, если с другом буду я...» Потом он присел за камень и замолк. Не знаю как других, а меня в детстве волновал вопрос, почему создатели песни не предусмотрели вариант, когда медведь также приводит на охоту друга.
– И чего он поперся в такую даль? – пробормотал Голованов. – Приключений давно не обретал?