Я не боюсь
Шрифт:
— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — пронудил Тоби. — Никогда не бывает так плохо, чтобы не стало еще хуже.
— Да вы оптимист.
— Я реалист! Прохожу мимо и чувствую, что ты продолжаешь тонуть в собственных эмоциях, вот и подошел сказать тебе это. Кстати, не я один чувствую, — он кивнул на парней, которые как раз решили передохнуть и тоже присели.
— Мне кажется, вы преувеличиваете. Они были слишком заняты
— Они не новички, в отличие от тебя, — возразил Тоби. Он вынул сигару, обрезал и поджег ее и затянулся. — Френк живет у нас уже шесть лет. Думаю, в этом году мы с ним простимся. А с Йеном — на следующий год. Им уже вполне хватает выдержки, чтобы контролировать созависимость от чужих эмоций. Но не обольщайся, что они не чувствуют. Я видел, какие взгляды бросает на тебя Йен.
Я посмотрела на высокого мускулистого парня с длинными черными волосами и чересчур чувственным ртом. Он отпил воды из пластиковой бутылки, передал ее Френку и украдкой глянул на нас с Тоби. У меня почему-то это вызвало раздражение.
— Вы что, решили заделаться моим личным купидоном? — сорвалась я на Тоби.
— Да нет же, — ни капли не обиделся он, — мне просто смешно и любопытно за вами наблюдать.
— Опять ищете халявных эмоций!
— Не без этого, детка, не без этого. Все мы в этом мире — просто маленькие звенья одной пищевой цепочки.
Вот так. Может, и мама стала просто жертвой той самой цепочки, когда кое-кто решил ею полакомиться?
Скинув неудобные туфли-лодочки, я аккуратно поставила их возле стены и бесшумно пошла по коридору. Дверь, находившаяся в его конце, оказалась плотно закрыта. Из-за нее не доносилось ни звука. Я глубоко вдохнула и выдохнула, коснулась пальцами ручки и медленно, миллиметр за миллиметром, потянула на себя. Лишь бы не скрипнуло. Надо убедиться, что отец с Чедвиком по-прежнему там, и при этом не выдать себя.
До меня донеслись приглушенные голоса. Похоже, никто ничего не заметил. Из щели потянуло прохладным воздухом — видимо, в кабинете было открыто окно. Я приникла к щели, но разглядеть удалось лишь край стола и руку отца, державшую бокал. Чедвика я слышала, но не видела.
— Боб, да разве можно быть таким упертым? — возмущенно произнес он.
— Можно. И нужно, — отрезал отец. — Ты должен помочь мне избавиться от Дженнифер!
От услышанного по спине побежали мурашки, но я тут же призвала на помощь все свое безразличие. Приходить в ужас буду позже, иначе феромагер меня почувствует. Вот бы опрокинуть на себя сейчас ведро воды, чтобы точно смыть все запахи!
— Ты уже пробовал от нее избавиться, — возразил Чедвик, — но, как видишь, она вернулась. Жива и здорова.
— Сам не знаю, как так получилось, — пробормотал отец, — я же столько денег заплатил проклятому Монтгомери, только бы она осталась у него!
— Может,
— Нет, документы в порядке. Справка с печатью, я видел своими глазами. Этот сукин сын ее выпустил! — отец в сердцах грохнул кулаком по столу.
— Ну… сейчас она, кажется, ничего не помнит. Может, дать ей просто жить спокойно у тебя на виду?
— Нет! Моя старшая дочь никогда не будет жить со мной под одной крышей. Мы с тобой оба знаем, кто она… что она такое. Ты мой должник по гроб жизни, Джон, и просто обязан помочь!
Свободной рукой я схватилась за мочку уха и сдавила ее, чтобы сосредоточиться на этом ощущении и отвлечься от эмоций. Такого я не испытывала даже в одной клетке с феромагером Дружеча! Мой собственный отец спокойным голосом просил своего партнера от меня избавиться. Стоило бы убить их обоих. Но минутная вспышка гнева уже прошла. Конечно, я не смогу тронуть и волоска на голове отца. К чему эти глупые фантазии.
— Я не знаю, как помочь, Боб! Мне что, поймать ее, связать, запихнуть в багажник и вывезти за город?
— Да хоть бы и так!
— Полная чушь!
— Послушай, Джон, — заговорил с угрозой в голосе отец, — Ровена умерла из-за тебя. Из-за тебя я лишился женщины, в которой видел смысл жизни. Не заставляй напоминать об этом.
При упоминании имени мамы я невольно вздрогнула. С тех пор, как ее не стало, отец никогда при мне не произносил этого слова.
— Постой-ка, — насторожился Чедвик, — мне кажется, за дверью кто-то есть.
Я услышала шаги и завертела головой. Спрятаться в пустом коридоре оказалось негде. Разве что попробовать добежать до двери кладовой, которая находилась в нескольких метрах от меня. Но было поздно. Дверь приоткрылась. Не придумав ничего лучше, я вжалась в стену позади нее.
Сердце бешено застучало. Что сказать? Как объяснить свое присутствие? Вот сейчас этот человек откроет дверь чуть шире и…
На мое счастье Чедвик не стал все осматривать. Просто выглянул и снова исчез в кабинете. Забыв про туфли, я припустила босиком по коридору — в другом конце имелось окно, через которое можно выбраться наружу. Рама бесшумно отворилась, я подхватила платье и перелезла через подоконник. Сухие ветки неприятно кололи ноги, пока пробиралась под окно кабинета.
Когда я осторожно выглянула, Чедвик уже остался в кабинете один. Он задумчиво попивал коньяк, стоя напротив большого иаибв настенного портрета, на котором художник запечатлел отца и Сару вскоре после их свадьбы. Фотографий матери никогда не держали в доме, а вот счастливое лицо мачехи мелькало тут и там.
Но сейчас сетовать на бездушного отца было некогда. Воспользовавшись тем, что Чедвик стоит спиной, я перемахнула в комнату, одним прыжком подскочила к нему и применила удушающий захват. Бокал выпал из его рук, забрызгав дорогой ковер, а сам противник захрипел. Я торжествовала: как и предполагала, он даже не подумал оказать сопротивление. Слабые феромагеры так предсказуемы.
— Что вы делаете? — простонал Чедвик, пытаясь вцепиться в мою руку. — Сюда сейчас войдут!
— Кто? Мой отец? Спасибо, что предупредил.