Я не была твоим врагом

Арниева Юлия

– Очнулась, милорд, – радостно воскликнул садист, заботливо поддерживая мою голову над горшком. Одно утешало – унижение длилось недолго, и, вытерев тыльной стороной ладони рот, я обессиленно рухнула на подушку.

– Вижу, – буркнул Алан, матрас чуть просел, и к моему лицу поднесли чашку, – выпей, станет легче.

– Думаешь? – насмешливо бросила, неожиданно удивившись своему абсолютному безразличию к происходящему.

– Знаю, – хмыкнул муж, приблизив чашку к моему рту. Подозрительно принюхавшись, я, не уловив противных миазмов, сделала маленький

глоток приятного, с кислинкой напитка, но мужчина, не убирая чашки, приказал, – до дна.

– Милорд, завтра и ещё день пусть пьёт настойку. После я принесу отвар дерласа, он восстановит силы её светлости.

– Иди, Нерсан, и не забудь мои слова.

– Да, господин, – низко поклонился маленький старичок, забирая с собой котомку, и вскоре покинул комнату, оставляя нас наедине.

– Почему ты не сказала, что ранена? – тотчас произнёс муж, рывком поднимаясь с кровати.

– Я говорила, что мне нужен отдых, – напомнила мужчине, мысленно отмахнувшись от очередной вспышки воспоминаний, снова непонятно кому принадлежавших. Сейчас, находясь в опасной близости к Алану Гэйру, от имени которого меня стало вдруг пробирать дрожь, копаться в памяти было неразумно.

– Да, говорила, – повторил Алан, неспешно пройдя к камину, а я только сейчас заметила, что мужчина почти обнажён: узкое полотенце, намотанное на талии, не скрывало красивое, натренированное тело…

Я медленно опустила голову, боясь увидеть подтверждение проскользнувшей в моём воспалённом мозгу мысли, и мой рассеянный взгляд замер на обнажённой груди. Одеяло сползло, и моё голое выше пояса тело ничего не прикрывало. От злости и возмущения я с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на мужа, и с шумом выдохнув сквозь стиснутые зубы, процедила:

– Ты… между нами что-то было?

– Я не насилую женщин, – насмешливо бросил Алан, зло добавив, – в отличие от твоего отца и братьев.

– Что?! – разгневано воскликнула, но услужливая память тут же подкинула ужасную картину: выходящая из покоев отца Таллии заплаканная и избитая девушка, и я с клацаньем закрыла рот.

– Прикройтесь, леди! Скоро сюда зайдут свидетели, – с презрительной ухмылкой проговорил Алан, разматывая повязку на своей ладони. Широким шагом он преодолел разделявшее нас расстояние, резким движением откинул с кровати второе одеяло и вымазал своей кровью простынь, – надеюсь, у вас хватит ума не обсуждать это со слугами. Я не допущу, чтобы моего сына называли ублюдком.

– Да, – коротко ответила, окончательно запутавшись в этом мужчине. Его поступки, слова и взгляды противоречили друг другу, и я пока не могла разобраться, что он за человек.

Не прошло и двух минут, как в дверь кто-то громко постучал, и после разрешения войти в покои ввалилась толпа нетрезвых мужчин, среди которых я увидела всего пару женщин. Та, что с ненавистью на меня взирала, тоже пришла, но вперёд не лезла и разглядеть её мне не удалось…

– Милорд, сжальтесь над её светлостью!

– Алан, ты истерзал свою жену?! Сколько крови!

– Забирайте простынь и уходите! –

яростно рыкнул муж, но на его лице не было злости, наоборот, мне показалось, он был очень доволен этими выкриками. Я же, вцепившись в одеяло, закутавшись в него почти по самую макушку, сгорала от стыда, глядя на это веселье. Но прислушавшись к себе, поняла, что стыд и смущение принадлежали не мне. С трудом разобравшись в мешанине чувств, я нашла своё – неловкость. Взрослые мужчины, судя по шрамам на лицах и руках – воины, вели себя как безусые мальчишки, хвастаясь и подстрекая друг друга на подвиги в постели с женщиной…

– Пошли вон! – снова рявкнул Алан, теперь в его тоне было заметно раздражение. Свидетели моей невинности, прихватив с собой окровавленную простынь, потянулись к выходу, при этом продолжая выкрикивать пошлые фразы.

– В комнате есть чистая питьевая вода? – спросила сразу, как только дверь с грохотом закрылась, а мы остались вдвоём.

– Да. Сегодня тебе не стоит покидать покои, я прикажу подать тебе еду сюда. Если что-то потребуется, скажи служанкам, – проговорил муж, вручив мне кружку с водой.

– Хорошо, – кивнула, жадно припадая к кружке. Сделав вид, что не заметила удивлённо вскинутые брови мужчины, я выпила всю воду и, вернув посуду, произнесла, – спасибо.

– Кхм… пожалуйста.

Спустя полчаса Алан Гэйр оставил меня одну, за это время нами не было сказано ни слова, и меня это вполне устраивало – желания беседовать с ним у меня не было. Но не успела я насладиться покоем и тишиной, как, постучав, но не дождавшись разрешения войти, в комнату прошла незнакомка с подносом в руках.

– Госпожа, ваш завтрак. Я Лилис и буду вам прислуживать, пока вы не выберете себе служанку.

– А где мои слуги? Те, что прибыли со мной?

– Не знаю, госпожа, – едва слышно ответила Лилис, поставив поднос на стол, – позвольте, я помогу вам одеться.

– Спасибо, – рассеянно поблагодарила девушку, нетерпеливо поглядывая на поднос, и нехотя скинула с себя одеяло.

Завтракала я одна, и это было чудесно. Впервые я настороженно не озиралась, еда была сытной и вкусной, а тишина умиротворяла. И даже беспрестанно всплывающие перед глазами картинки из прошлого не могли мне испортить эти минуты радости и покоя.

Но закончив с едой и выпив весь травяной отвар, я после небольшой и короткой прогулки по комнате вернулась в кровать. Закрыв глаза, прислушалась к себе, с изумлением осознав, что чувствую себя гораздо лучше. Головокружение прошло, тошнота тоже бесследно исчезла, и рану на затылке почти не тянуло. А значит, пора разобраться в хаосе воспоминаний, от некоторых из них от страха у меня замирало сердце, а тело покрывалось холодной испариной…

Однако, как я ни старалась структурировать всплывающие в моём воспалённом мозгу фразы, беседы, лица людей, у меня создавалось впечатление, что воспоминания Таллии мне достались обрывочными. Было трудно выстроить цепочку её жизни: в пробелы тотчас вплетались кусочки из моей жизни, и это сбивало.