Я не хотела убивать
Шрифт:
– Где тебя носит?
– сдвинув брови, обратилась к Анжелике мать, но тут же сменила гнев на милость. Как-никак, единственная дочь завтра покидает стены родительского дома.
Тщательно вымыв руки, Лика уселась за стол. Отец разлил из запотевшей бутылки «Столичную», как обычно, оставив стопку дочери пустой. Лика знала, что к концу застолья он напьется и будет толкать напутственные речи.
– Завтра очень важный день в твоей жизни, дочь, - громко произнес отец, подняв стопку.
– Ты становишься самостоятельной. Все, что мы могли тебе дать, - уже дали. Теперь тебе придется самой брать от жизни то, что тебе нужно. И мы, - он многозначительно посмотрел на мать, - возлагаем
Почетная речь главы семейства закончилась глухим звоном дешевых стопок и довольным возгласом отца:
– Хороша, чертовка!
Оставив родителей за столом, Лика незаметно выскользнула из квартиры, сбежала вниз по лестнице грязного подъезда и оказалась во дворе. Она подошла к детским качелям и села на маленькое деревянное сиденье. Лика вспомнила, как качалась здесь в детстве, как каталась с этой горки зимой, как потеряла свою варежку под кустом возле песочницы, как с подружками играла в забавную игру, называемую «Секрет». Суть игры заключалась в том, что нужно было сделать в песке ямку, сложить на дне красивые цветочки и камушки, накрыть все это кусочком стекла и закопать. Потом аккуратно счистить песочек и любоваться сквозь стеклышко на цветы в их таинственной темнице. Вот так и Лика была готова разгрести песок жизни, но не знала, что игра давно закончилась, и уж тем более и не ведала, что ожидает ее там, по ту сторону стекла, и какие сюрпризы приготовила для нее жизнь…
* * *
Утром, чтобы случайно не разбудить отца, злого и нервного с похмелья, Лика тихо и быстро умылась, оделась и вышла на кухню пить чай: мама собирала в дорогу кое-что из продуктов, не забыв положить в пакет и вчерашние пирожки. Пока Лика прихлебывала горячий сладкий чай, Мария Игнатьевна давала ей подробнейшие наставления:
– Как приедешь, сразу позвони. Ночами - никаких дискотек: сиди, готовься к экзаменам. Плохих людей нынче много, выбирай знакомых тщательно, будь умной девочкой. Страшно отпускать тебя: там, в Питере, один разврат, наркотики и алкоголь. В новостях все время такое показывают. Береги себя.
– Мам, да успокойся. Все хорошо будет, - поспешила заверить мать Лика, чмокнула ее в щечку и, подхватив тяжелую сумку, направилась в сторону вокзала.
Поезд уже подошел, и Лика, купив билет, села возле окна, глядя с тоской на городок, в котором родилась и выросла, в котором прошло ее детство и юность. Наконец, сбросив с себя груз ностальгических мыслей, она подумала о том, что еще минута, и поезд тронется, застучит колесами, унося ее туда, в большой и неизвестный город, все ближе и ближе к заветной мечте.
Глава вторая
Аркадий Генрихович Вульф сидел за огромным письменным столом, освещенным светом настольной лампы с зеленым абажуром, подаренной ему одним знакомым комитетчиком. Маленькая чашечка кофе, принесенная его женой, была не тронута. Он работал. В домашнем кабинете члена-корреспондента Академии медицинских наук, ректора Первого медицинского института Санкт-Петербурга царила тишина, которую нарушало лишь тиканье старинных напольных часов с маятником. Бесчисленное количество книг смотрело своими золочеными корешками на каждого, кто входил сюда. Никто, почти никто, не имел права потревожить профессора, когда тот работал, никто, кроме…
Тихий
– Привет, папусик, к тебе можно?
Девушка проскользнула внутрь и, обняв отца, нежно коснулась пухлыми губками его щеки.
– Здравствуй Леля. Как дела в школе?
– строго спросил он.
– Хорошо, папочка. Ни одной четверки!
– прищурив серые глаза, опушенные длиннющими черными ресницами, улыбнулась дочка.
– Помни, ты должна заниматься усиленно, ведь уже через месяц экзамены. А в этом году решением вступительной комиссии в связи с очень большим количеством абитуриентов мы подписали приказ об отмене льгот на поступление для медалистов на некоторые факультеты, где конкурс особенно высок. Так что даже если ты закончишь школу с золотой медалью, то тебе все равно придется сдавать все три предмета. Поступишь ты несомненно. Но я не хочу краснеть за тебя на вступительных перед коллегами. Как-никак ко мне поступаешь. Так что принимайся за книги.
– Фи, папусик, - капризно протянула Леля.
– Опять ты про экзамены. Ты же сказал, что я поступлю. Ну ладно, обещаю, что завтра же начну заниматься. А теперь можно я пойду? Меня подруги ждут.
– Ладно, - покачал головой отец, вытирая накрахмаленным платочком капельки пота с блестящей лысины.
– Веди себя хорошо! И чтобы к десяти часам вечера была дома!
– Хорошо, папусик. Я буду умницей. До вечера.
Как только дверь за дочкой закрылась, отец поднял глаза к потолку и подумал: «Когда же эта несерьезная девчонка возьмется за ум?»
Оказавшись в своей комнате, Леля подошла к огромному зеркалу и высыпала на столик содержимое косметички. Наложив тени, она аккуратно подвела карандашом глаза, накрасила густые черные ресницы, расчесала длинные пепельно-русые волосы, струящиеся по плечам мягкими волнами, - особый предмет ее гордости. Натянула свитерок и обтягивающие джинсы. Затем извлекла из потайного кармашка косметички малюсенький целлофановый пакетик с белым порошком. Высыпала содержимое на стеклянную поверхность столика трюмо и, разделив белую кучку на две тонкие дорожки, втянула порошок в нос через свернутую из салфетки трубочку.
Самокритично осмотрев себя в зеркале, Леля поправила волосы и осталась вполне довольна собой. На цыпочках, пробравшись мимо кухни, где по хозяйству хлопотала мама, Леля тихо вышла из квартиры.
* * *
– Пригородный электропоезд Новгород - Санкт-Петербург прибывает к третьей платформе, левая сторона, - доносился из громкоговорителей Московского вокзала металлический голос диктора.
Электричка еще не успела остановиться, а пассажиры уже потянулись к выходу из вагонов, образовав там очередь. Анжелике Королевой не терпелось выйти на перрон и поскорее окунуться в суету большого города.
«Ну вот наконец я и в Санкт-Петербурге. Я с наслаждением вдыхаю пусть и загрязненный, но воздух северной столицы. Воздух моей свободы, моей надежды, моей мечты. Чувствую, что начинаю жить этим городом, его жизнью и по его законам. Прохожу сквозь огромный зал Московского вокзала, и я уже на Невском. Люди вокруг спешат, каждый по своим делам. Им нет совершенно никакого дела до скромно одетой, симпатичной девушки, впервые оказавшейся в большом городе. Оглядываюсь по сторонам, останавливаюсь у красивых витрин, любуюсь солнышком, отражающимся в блестящих дверцах дорогих автомобилей, удивляюсь чистоте тротуаров, иду все дальше, проникаясь этим бешеным ритмом пятимиллионного мегаполиса».