Я не люблю убивать.Часть 3
Шрифт:
– Неделю назад двадцать два исполнилось, – ответил Сеня. – И дело у меня к вам более чем серьёзное.
– Ты пей-пей и рассказывай, – откинулся на спинку Владимир Францевич.
Сеня курил и грелся. В груди стало тепло. Ноги запекло. Хотелось снять сапоги, но как-то неудобно.
– Убийства жуткие по всей Москве, – начал рассказ Семён. – И ведь не просто убивают, а зверствуют и будто на плёнку для кино снимают.
– Это как, для кино? – уточнил Владимир Францевич.
Сеня запустил руку во внутренний карман своей кожанки.
– Рассаживают мертвецов на стулья
Владимир Францевич рассматривал два снимка. На том и на другом картина была леденящей. На первом снимке на стульях сидело пятеро мертвецов: четверо взрослых и один мальчик лет пяти. У троих висели на груди таблички. На одной написано – «мама», на второй – «папа», на третьей – «Пётр». У всех пятерых срезаны верхние веки, оттого газа были открыты, и у каждого не было правой кисти и левой ступни.
На втором снимке семья из трёх взрослых человек. У всех висели таблички: «муж», «кошка» и «грек». Конечности также отсутствовали.
– Все эти люди будто случайно оказались вместе. Многие даже не знали друг друга. Но в некоторых квартирах собраны целые семьи. Таблички у всех висят явно для путаницы. «Мама», это вовсе не мама, а «Петя» – по паспорту Фёдор Синёв. Пятеро с первой фотографии жили в разных домах на Большой Ордынке… О троих со второй фотографии нам известно совсем ничего. Один, это рабочий из Ярославля, а прочие – пока безымянны. И всё это действо, то есть усаживание мёртвых людей на стулья, таблички, отрезанные веки и отсутствие частей тела, кажутся лишь ширмой, потому что самое странное, что в трупах нет ни капли крови, словно кровь каким-то волшебным образом слили; а вот конечности, всё-таки отгрызли. Именно что отгрызли. Наш эксперт из следственной лаборатории, тоже из бывших, предположил, что руки и ноги откусил медведь, ну или крупный волк. Но медведи по Москве расхаживают только в немецких головах… И волки тоже по городу не гуляют.
– Да-да, медведи уже в берлогах, и волки в засаде, – рассматривал снимки Владимир Францевич, – и кровавых луж на месте убийства не обнаружено. Так ведь? – будто сам у себя спросил бывший сыскарь.
– Вот именно, ни капли не нашли. Следовательно, убили их и надругались в другом месте, а потом всех свезли по адресам, рассадили в ряд и табличками отметили. Или сливали каким-то особенным способом. Или это работа сумасшедшего доктора или сказочных вампиров, – виновато улыбнулся Сеня, а потом спросил: – А вы как узнали, что крови совсем в трупах не было?
Владимир Францевич пожал плечами и усмехнулся:
– Интуиция, знаешь ли… Или ты думаешь, что это я им руки-ноги отгрыз?
Сеня тоже улыбнулся.
– Нет, конечно. Я так не думаю.
Они с минуту молчали. Сыщик изучал фотографии. Сеня, хлюпая чаем, смотрел на огонь в камине и отдыхал.
– Я полагаю, что снимков два, а подобных убийств гораздо больше, – размышлял Владимир Францевич.
– Вы правы, – кивнул Сеня. – Нам известно о семи квартирах, где рассаживали мертвецов. Получается – всего двадцать два трупа.
– Двадцать два, – повторил за
– Совпадение, – тихо сказал Сеня.
– А как же! Конечно, совпадение.
Сеня снова смутился. Он пришёл за помощью, а старый сыщик шутил.
– Время сейчас революционное, – сказал Семён. – Идёт борьба за души народа. Возможно, это ритуальные убийства. Как думаете? Что вам интуиция подсказывает?
– Нет, – покачал головой Владимир Францевич. – Религиозная составляющая отметается без сожалений. А интуиция подсказывает, что мне нужно отлучиться. Всего минут на двадцать. Подождёшь?
Сеня кивнул.
– Тогда скоро вернусь, – встал с кресла Владимир Францевич.
Он вышел в коридор, скинул красивый халат и накинул на плечи пальто. Потом натянул на валенки калоши.
– Предлагаю тебе остаться у меня на ночь. Комната у меня свободная есть. Там и кровать имеется. Ну как?
Семён быстро согласился.
– Позвольте, я сапоги сниму? Ноги устали, – попросил он.
– Да ради бога, – разрешил сыщик. – Ты располагайся. Сделай себе чайку и пару дровишек подкинь в камин. Справишься?
– Смогу, – улыбнулся Семён.
Как и обещал, Владимир Францевич вернулся скоро. Но пришёл не один. В комнату с ним вошёл мужчина, у которого было бледное лицо и мертвецки синие губы. Мужчина был высок и строен. На первый взгляд ему не больше сорока лет. Одет он щёгольски, как одевались аристократы. На нём пальто ниже колен, с бобровым воротом и кепка с длинным козырьком. В руках он покачивал увесистую трость с набалдашником в виде волчьей головы. Сеня подумал, что если такого гражданина встретят на улице солдаты с винтовками, то рядовой проверкой документов эта встреча точно не закончится. Или его прибьют, или он всех положит. Наверное, у господина с тростью, под пальто и наган спрятан.
– Познакомься, Семён, – сказал Владимир Францевич, – это товарищ Деймон. Тоже из наших, из бывших. Он поможет тебе остановить убийства в городе… Очень на это надеюсь.
Сеня стоял у камина босиком, хлопал глазами. Сапоги его сохли чуть поодаль, с накинутыми на голенища портянками.
– Доброго вечера, товарищ Деймон, – протянул руку молодой милиционер, решив, что Деймон это фамилия.
Мужчина с синими губами оказался и вправду высоким. Рука у него была жилистая, сухая, сильная. Он пристально рассматривал Семёна. Глаза у Деймона были светло-серые и почему-то с красными крапинками на радужке. Таких глаз Сеня не видел никогда.
После рукопожатия по телу молодого милиционера пробежала дрожь, словно под китель проник уличный ветер. И подумалось, что не зря большевики революцию сделали. Пусть лучше простой народ страной управляет, чем такие… Сеня пожимал руку, подбирая определение, какие такие управляют. Когда рукопожатие закончилось, он понял, что Деймону подходит определение – не холодный или строгий, а именно бездушный.
– Вы, Семён, не волнуйтесь, – успокоил высокий человек. – Вы адреса мне назовите, где найдены трупы. И я помогу вам. Вместе мы непременно справимся. Верно, Семён?