Я не Монте-Кристо
Шрифт:
— Молодец, послушная девочка, — снова зашелестело над ухом. Она возмущенно вскинулась, но Никита продолжал очаровывать ее друзей.
«Да, здесь проходили деловые переговоры, так совпало, совершенно случайно… Да, уже закончились… Нет, не устал, Катерина, спасибо за беспокойство… А сколько вам лет, Сева? Ах да, как Миечке… Ну конечно, вы же ровесники.. Девятнадцать? Супер. Классный возраст! Где мои девятнадцать лет… За это срочно надо выпить! Да, за рулем. Разве я выпивший? Сто грамм вискаря ни туда ни сюда… Я вас прошу, Артур, пятьдесят баксов, и я снова трезвый… Да позовите
Наконец принесли коктейли для девочек и виски для ребят. Саломия отказалась от коктейля и отхлебнула колы, ее искрящийся обаянием супруг поднял бокал с виски и произнес проникновенный тост. Сделал глоток, а потом вдруг развернул Саломию к себе и впился в нее губами, ее обожгло поцелуем и жгучим напитком, которым щедро поделился Никита. Он что, решил ее споить? Поцелуй с привкусом виски пьянил и одурманивал, а муж вел себя так, словно они были тут одни. Саломия уперлась ему руками в грудь, но он целовал ее так нежно, что она не удержалась и положила ладони ему на затылок.
— Горько! — воскликнул Артурчик и захлопал в ладоши. Никита оторвался от Саломии и на миг задержал на ней взгляд, а она продолжала поглаживать пальцами затылок, не в силах остановиться, подушечки пальцев приятно покалывало, от этого по всему телу растекалась волнительная истома.
— Нам пора, — первым решил остановить это безрассудство Никита.
Ребята потянулись с поздравлениями, Катя достала из вазы стоящие там букеты и передала их Саломии.
— А это вам от нашего клуба, с днем рождения, Саломия! — подошла официантка и протянула ей букет белых роз. Это что, Игнат постарался? И почему лицо Никиты стало вновь непроницаемым?
Елагин распорядился записать их банкет на его счет, для чего лично подозвал Игната, хоть Севка с Артуром яростно сопротивлялись. Саломия заметила, что Никита общается с администратором через силу, чуть ли не сквозь зубы, а тот лишь кивает да записывает. Вряд ли это из-за нее, скорее всего, Игнат ему просто неприятен, странно, что он вообще кому-то может быть приятен.
Никита взял в одну руку пакет с подарками, который всунула ему Катька, а второй направлял Саломию, которой за цветами ничего не было видно. Возле машины он отобрал букеты, сгрузил их на заднее сидение и развернулся к Саломии.
— Почему ты не сказала, что у тебя день рождения?
— Зачем? — пожала она плечами. — Какая разница, почему я пришла в клуб, просто потанцевать или отметить день рождения?
— При чем здесь клуб? Я ведь тебя даже не поздравил! Все-таки я твой муж…
— Ты видел мой паспорт, если бы тебе было интересно, то запомнил бы.
— А ты что, мой запомнила?
Саломия не ответила, но Никита понял и так.
— Садись в машину, — сказал хмуро и запрыгнул за руль.
Глава 12
Домой ехали молча, Никита сидел с непроницаемым видом, а Саломия, как ни старалась, не могла себя заставить не поглядывать на него время от времени. Когда заехали во двор, Елагин вышел из машины, достал с заднего сидения цветы и передал Саломии.
— Возьми. Отдашь Лидии, она расставит в вазы и
Саломия обхватила охапку обеими руками, держать было неудобно, мешал пакет с подарками, а Никита вдруг как-то странно на нее посмотрел, протянул руку и провел большим пальцем по губам.
— Я думал, они у тебя нарисованные, — резко развернулся и уселся за руль. Саломия сама не поняла, как оно вырвалось:
— Никита, ты куда?
С тем же успехом можно было спросить: «Как ты можешь ехать к ней после того, как меня целовал?». Нет, не так. «После того, как ТАК меня целовал…». От одних воспоминаний об их «пьяном» поцелуе у Саломии непроизвольно подгибались колени, а он вот так просто садится и уезжает… Елагин мрачно взглянул на Саломию и завел двигатель.
— С днем рождения, Мия…
Машина рванула с места, а она так и осталась стоять в растерянности с охапкой цветов, пытаясь прогнать злые слезы. Зачем она пристала к нему со своими вопросами? Почему не повернулась сразу и не пошла в дом, разве она имеет право интересоваться, куда едет Елагин?
Первым порывом было вернуться обратно в клуб, но она слишком вымоталась, чтобы изображать веселье, и Саломия, перехватив поудобнее подарки, направилась к дому. Отдала цветы домоправительнице и поднялась к себе. Стоя в душе, долго терла мочалкой губы и шею, чтобы смыть с себя все следы Елагина и жалея, что нельзя вот так потереть память, потому что стоило прикрыть глаза, тут же вспоминались темные, полностью заполнившие радужку зрачки, частое, хриплое дыхание, твердые губы, выбивавшие из нее остатки разума...
Спать не хотелось, Саломия подошла к мольберту, достала краски и чистый лист. Четкие линии, легкие штрихи, взмахи кистью, и постепенно на белой поверхности проступили знакомые черты. Взъерошенные волосы, выбритый подбородок и темные, почти черные глаза, от былой лазури не осталось и следа. Саломия молча разглядывала портрет и не могла понять, что ее смущает, ведь она постаралась как можно более точно передать тот его взгляд. А потом поняла. Взгляд с портрета источал желание. Так смотрел на нее Никита, когда говорил своей девушке в трубку: «Я тебя люблю».
Саломия убрала портрет, чтобы высохла краска, и достала второй лист. Рука быстро двигалась, сама нанося штрихи, Саломии даже стало интересно, что у нее получится. Получилась девушка, она лежала с закрытыми глазами, прижавшись щекой к постели, со спины к ней прильнул мужчина, упираясь лбом в висок девушки, рука накрыла руку, пальцы переплелись, и Саломия невольно поразилась, как у нее получилось передать страсть и вожделение на изображенных лицах.
Она поставила рисунок перед собой, села на кровать и поджала колени, обхватив их руками. Уперлась в колени подбородком и уставилась на рисунок. Девушка и мужчина были обнажены, девушкой была Саломия, а мужчиной Никита. Вспомнился конкурс, в котором она заняла первое место по городу с незамысловатым названием «Я рисую свою мечту», Саломия тогда нарисовала Венецию, Джованни обещал отвезти туда их с мамой, ей как раз исполнилось двенадцать лет. Интересно, какое место дали бы ей за эту работу и какие были бы глаза у членов жюри?..