Я (не) нужен тебе

В родной город после многолетнего отсутствия можно вернуться по-разному. Кто-то въезжает в него на белом мерседесе, снисходительно пожимая руки лишь избранным, кто-то вваливается рубахой-парнем, радостно обнимая знакомцев и незнакомцев, а кто-то, облажавшись по всем фронтам, приползает поджав хвост. Ну, мой случай – последний.

Огненно-горячий асфальт обжигает пятки сквозь тонкие подошвы кед. От поезда удушливыми волнами исходит жар. Несвежая после ночи в плацкартном вагоне футболка и мятые джинсы липнут к телу. Вокруг суетятся люди. Я стою посреди перрона под палящими лучами полуденного

Когда толпа редеет, я покидаю перрон, прохожу через прохладное здание вокзала, выбираюсь на небольшую парковку и отыскиваю машину отца. Рядом с ней стоит и обшаривает окрестность взглядом мама. В лёгком летнем брючном костюме, светлом, льняном. Они с отцом одногодки, обоим уже под шестьдесят, но мама следит за собой, временами сидит на какой-нибудь диете, занимается спортом, поэтому выглядит отлично для своего возраста. Я подхожу к ней, она улыбается и обнимает меня:

– Андрюша! Я думала, ты с Иришкой приедешь.

Родители ничего не знают. Я не стал говорить по телефону. Не так-то приятно признаваться в своих неудачах и в своей глупости, поэтому я и оттягивал момент до личной встречи.

– Нет, я один. – И, предвосхищая торопливые расспросы, добавляю: – Дома поговорим. Я всё расскажу.

Из машины выходит отец, сухой и подтянутый, высокий, с полностью седыми волосами, в рубашке с коротким рукавом и джинсах. Вокруг его глаз разбегаются лучики морщинок. Он тоже улыбается, тоже рад меня видеть. Крепко, уверенно жмёт мою руку, притягивает к себе и хлопает ладонью по спине. Убирает мой чемодан в багажник.

У отца хорошая машина. В салоне тихо, прохладно, работает кондиционер и едва слышно мурлычет радио. Я сижу на заднем сиденье, смотрю в окно на проплывающие мимо улицы родного города. Всё изменилось: что-то неуловимо, а что-то кардинально. Где-то выросли новые большие многоэтажные дома, где-то появились призывно сверкающие вывесками торговые центры, что-то снесли, а что-то до неузнаваемости отреставрировали.

Мне становится немного тоскливо, как будто я лишился чего-то, не успел куда-то, упустил что-то важное. Как течение реки: берег тот же, но вышел я из одной воды, а вхожу уже в другую. Да я и сам уже другой. Где тот восемнадцатилетний мальчишка, который уехал отсюда десять лет назад? Где его наивные надежды, восторженные мечты? Всё растаяло, растворилось под влиянием суровой реальности.

В квартире жарко и душно. Мама тут же уходит на кухню суетиться с обедом, а отец включает кондиционер и закрывается с телефоном в их комнате. Я слышу его строгий, начальственный голос. Он главный технолог на заводе. Сегодня он не пошёл на работу, чтобы встретить меня, и сейчас, судя по тону, раздаёт очередные указания подчинённым.

Когда-то я хотел стать таким же как он. Поступил в тот же московский вуз, что окончил в своё время отец, на ту же инженерную специальность. Мечтал получить красный диплом, вернуться и пойти работать на завод, возможно даже к отцу в отдел, стать там лучшим. Чтобы меня ценили и уважали так же, как и его.

Жизнь внесла коррективы в мои планы. Учиться было непросто, пару раз я оказывался на грани отчисления, так что даже синий диплом достался мне с большим трудом.

Вернуться после учёбы в свой город мне тоже недовелось. На последнем курсе меня настигла первая настоящая любовь. Яркая, ослепляющая, всепоглощающая, такая, какая обычно оставляет после себя лишь

Тогда я готов был положить мир к ногам своей избранницы и, конечно же, когда она отказалась переезжать со мной в мой город, остался в Москве. Получив диплом, начал работать в проектной организации, где требовался молодой специалист моего профиля. Мы сняли квартиру, и я уже готовился сделать предложение, но выяснилось, что для моей девушки я был лишь перевалочным пунктом. Зарплате инженера и поездкам на метро она предпочла преуспевающего бизнесмена и новенькую иномарку. Так бывает, к сожалению, и не редко.

Разрыв оказался очень болезненным для меня. Мне ничего не хотелось, лень было двигаться, шевелиться, делать какие-то шаги, и я нашёл забвение в работе. Она нравилась мне, и я с головой в неё погрузился. Зарплата устраивала, аренда за небольшую квартирку не казалась высокой, и я не стал ничего менять в своей жизни, так и остаться в Москве.

Время лечит, это правда. Как бы сильна не была боль, она отступает, превращаясь из острой в тупую, а потом и вовсе затихая. Моя душевная рана начала постепенно затягиваться, да и сама Москва стала мне нравиться. Наш город тоже далеко не маленький, но столица, в сравнении с ним, огромный мегаполис. Жизнь в нём бурлит и ночью, и днём, не замирает ни на минуту. Магазины, бары, рестораны, тусовки и, конечно же, красивые девушки – всё это манило меня, затаскивало в свои сети.

Я прохожу в свою комнату. Собранный диван застелен новым пледом, пыль вытерта – к моему приезду готовились. Бросаю чемодан возле шкафа и сажусь на диван.

Я так редко бывал здесь. Приезжал два-три раза в год, на пару дней, когда был отпуск и в новогодние каникулы. А теперь вот вернулся.

Бездумно глажу мягкий плед ладонью. Как я буду жить дальше? Куда пойду работать? На завод к отцу? Вряд ли. Отец не всесилен. В стране кризис, сокращения, и если мне за несколько месяцев не удалось найти место в Москве, вряд ли здесь меня ждут свободные вакансии.

Мама зовёт на кухню, ставит на стол тарелки с дымящимся борщом, отец разливает по рюмкам водку. Мы выпиваем за встречу, едим, и я чувствую приближение расспросов.

– Ты надолго? – начинает отец.

– Я не знаю. Меня сократили, я не могу найти работу по специальности. Квартиру снимать не на что. Так что, возможно, я совсем вернулся. Что у вас на заводе, пап?

– Тоже всё непросто, период такой. Я вряд ли смогу тебе сейчас помочь.

– Это не страшно, – успокаивает мама. – Со временем всё наладится. Но почему ты приехал один, без Иришки?

– Мы расстались.

– Совсем? Или просто поругались?

– Совсем.

На лице мамы читается неподдельное сожаление и разочарование:

– Почему?

После той, бульдозером проехавшейся по мне любви, я никому больше не дарил своё сердце. Не знаю почему. Возможно, не был готов, возможно, не встретил ту самую. Конечно, девушки были в моей жизни, в моей квартире и в моей кровати. Они появлялись и исчезали, редко задерживаясь надолго, не цепляя, не задевая ничего в душе. Лишь в двадцать шесть я решился на серьёзные отношения. Как раз с Иришкой, про которую сейчас спрашивает мама. Иришка была милой, доброй, казалась мне интересной. Не могу сказать, что я любил её, но за почти два года отношений привык к ней. К тому же, за несколько редких встреч она сумела завоевать расположение моих родителей.