Я (не) прощу тебя. Измена мужа
Шрифт:
– Я сейчас в полицию позвоню! – заполняет пространство истерический возглас матери. – Ты что творишь с моей дочкой!? Изверг!
Это для Игната стало последней точкой кипения. Он нехотя разжимает руки, я это чувствую кожей, с замиранием сердца жду свободы и, как только Игнат дает ее мне, мгновенно отшатываюсь в сторону.
Игнат, расправив плечи, вытянулся во весь рост, возвышаясь над всеми, словно огромная глыба. Даже Аркадий на его фоне совсем сдулся, его тоже угнетала бешеная, неудержимая ярость Игната. Он, как дикий хищник
Я, держась за горло и привалившись спиной к стене, хрипло дышала, нарушая полное молчание. Игнат же, круто развернувшись, быстрым шагом направился прочь, так и не проронив ни слова.
– Что с ним? – хлопая огромными глазами, прошептала Кристина.
– Так пойди, спроси! – не думая, предлагает Аркадий, а Кристина будто этого и ждала.
Получив команду, идиотка тут же кинулась бежать вслед за Игнатом.
Не поверила глазам. А вот сознание абсолютно точно в то же мгновение определило ту, которая на девяносто девять процентов могла быть виновницей всех моих несчастий.
– Ну, Крис. Ну, дает. Мне кажется, или она как-то странно себя повела?! – будто в подтверждение моих догадок, задает такой правильной и в то же время неудобный для меня вопрос Аркадий.
Мужчина берет меня под руку, ведет в номер, где сейчас находится Кира.
– Ксюша, – мама оказывается возле меня так неожиданно, что я невольно вздрагиваю. – Девочка моя, как ты?
Сглатывая подкатившее к горлу отчаяние, смотрю на мать, чье лицо расплывается мутным пятном из-за собравшихся в уголках глаз слез.
– Все хорошо, мам. Главное, что все живы. Как твоя, ой, ваша челюсть?
Успокоив мать, обращаюсь к Аркадию, в то же время смахивая соленую влагу с ресниц.
– Жить буду, – ухмыляется на одну сторону мужчина, прижимая пальцы к той скуле, куда пришелся удар.
– Мне так жаль, что впутала вас. И из-за меня вы пострадали.
– Прекрати, Ксюш. Это ерунда, – отмахивается мужчина, распахивает передо мной дверь.
Я задерживаю дыхание, шагая через порог в помещение, которое заполнено незнакомыми мне людьми, в их числе есть и полицейские, которые тут же преграждают нам путь.
– Мама! – звонкий, заплаканный голосок дочери обезличивает всю толпу людей, превращая их в серую массу.
Присаживаюсь на колени и ловлю малышку в объятия, прижимаю к себе.
– Женщина, вас кто сюда пустил? – вламывается, как непрошеный гость, грубый женский голос.
– Я, – Аркадий выступает вперед, загораживая меня с Кирой, оттесняя приближающихся к нам полицейских.
– А вы, простите, кто? – к нам подходит невысокая, щуплая женщина с огромными очками на носу.
– Эти вопросы должен я вам задавать, мадам. Так как вы вломились в мою гостиницу без объяснений.
– О, прошу искренне простить, – иронизирует женщина. – Ну, так уж вышло, господин Озимков, что именно в вашей
– Очень интересно. И в чем же, по-вашему, заключается этот беспредел?
– А в том, уважаемый господин Озимков, что в одном из ваших номеров проживает несовершеннолетний ребенок.
– А разве это запрещено законом?
– Да. Это неприемлемо. Социальная защита по правам ребенка абсолютно не приветствует это.
– Но куда нам, по-вашему, нужно идти, если у нас в квартире идет ремонт? – удивляется абсолютно не логичному мнению со стороны органов опеки и попечительства мать.
– Дети должны жить дома, а не собирать разную… грязь, – морщась, парирует представительница власти.
– Вы слова бы подбирали, мадам. И, чтобы вы понимали, это гостиница не для плебеев и разных масс с зарплатой чуть выше среднего, – я прямо почувствовала, как тон Аркадия меняется. Становится высокомерным, циничным и звучит с таким презрением, словно бы он встретил бездомного котенка на улице, который потерся о его ботинки стоимостью в несколько тысяч евро грязной шерсткой. – Здесь отдыхают уважаемые люди, которые могут себе позволить слетать на выходные, как минимум в Турцию.
– Вы на что намекаете? – пыхтя, возмущается женщина.
– Я не намекаю, а констатирую факт. Здесь не притон. И ребенку здесь находиться не противопоказано.
– Это не вам решать. У нас была жалоба. Был запрос, – не сдается женщина, – по моему непредвзятому и абсолютно объективному мнению ребенок в данный момент, пока мать не подыщет подходящее жилье, должен проживать с отцом. Но ведь на этом проблемы у матери не закончатся. Ведь так, – не давая вставить и словечка, продолжает женщина. – У вас, Ксения Михайловна, насколько мне известно нет работы. На что вы собираетесь содержать ребенка?
– Ксения Михайловна уже нашла работу, – отвечает за меня Аркадий, соврал, конечно, мне Олеся так и не прислала результат тестирования.
– А вы, извините, кем приходитесь Ксении Михайловне? – внезапно настораживается женщина и тут бы мне вмешаться. Остановить Аркадия, но Кира так крепко держит меня, что доли секунды моего замешательства оборачиваются для меня катастрофой, после следующей фразы Аркадия. – Я ее жених.
У меня сердце упало и по тому, как на нас посмотрела «орган-опеки», стало все ясно без слов.
– Девочка до постановления суда будет жить с отцом, – грубо, без тени на компромиссы отвечает женщина. – Ксения Михайловна, распишитесь.
– Я вас прошу. Не забирайте дочку. Вы неправильно поняли Аркадия Романовича…
– Расписывайтесь, говорю. В суде разберетесь.
– Мамочка, я не хочу жить с папой. Он меня больше не любит, – захныкала Кира.
– Женщина, ну, будь человеком, ведь ты же видишь, что ребенок боится. Не хочет к отцу.
– А вы кто?
– Я бабушка Кирочки.