Я (не) прощу тебя. Измена мужа

Рябинина Юлия Валериевна

Со свекровью все проще. Мне на то, как сложится ее жизнь без прежнего сияния и лоска, вообще наплевать. Пусть она выясняет отношения с Игнатом.

На воспоминания о муже реакция у меня уже не такая болезненная, как была первые месяцы. Сейчас более-менее всё улеглось. Чувства, эмоции. Больше сосредоточена на дочке и сыночке, появления которого Кира с нетерпением ждет.

Игната после операции я больше не видела. Хотела съездить, проведать, поговорить, но муж не разрешил. Все новости о нем узнаю через свекра. Но и он в последнее время

все больше в семье. Оказывается, Ленка тоже беременна, и ей скоро рожать. Так что Григорию Владимировичу не до нас. У него своих проблем хватает. Поэтому я в последние недели оказалась в информационном вакууме. Игнат иногда звонит Кире, но, если я рядом, просит, чтобы дочка ушла в детскую, чтобы я не слышала и не видела его.

Детский сад какой-то. Честное слово. Но это меня задевало лишь первое время, в последующие же его звонки я уходила сама, чтобы ему с Кирой комфортнее было общаться. И на сегодняшний день я поняла, что потихоньку начинаю отвыкать от мужа. Как известно, капля камень точит, вот и нежелание мужа общаться со мной привело к такому же результату.

Мы уже подъезжали к дому, когда у меня зазвонил телефон. Я взглянула на экран. Это была адвокат. Мне было хоть и неудобно, но я все же приняла вызов, надеясь услышать хорошие вести.

– Ксения! Она согласна! – не скрывая эмоций, радостно сообщает женщина.

– Не может быть, – выдыхаю безразличие, пока не понимаю своих чувств.

– Да. Представляете. Всё, теперь дело за малым. Завтра встречаемся в то же время. Я уже все назначила. Переносите любые свои дела. Мы не должны упустить этот шанс. Нужно Лилию Сергеевну брать под уздцы, пока она тепленькая, а то, не ровен час, она может и передумать.

– Нет-нет! Никаких откладываний. Завтра ждите меня. Я буду. Обязательно, – горячо обещаю адвокату. Отключаюсь.

– Рано радуетесь, – бормочет мать под нос. – Эта Лиля такая стерва, еще попьет из тебя крови. Вот попомнишь мои слова.

Настроение скатывается на ноль. Матери не отвечаю. Не буду давать повода, чтобы раздуть конфликт. Сегодня она мне и так нервы потрепала знатно. Останавливаю машину перед подъездом.

– Иди, мам. Я пока парковочное место найду, – настойчиво прошу мать.

Родительница кидает на меня сердитый взгляд.

– Ты не ищи во мне врага, Ксюша. Я тебе не желаю зла.

– Я знаю, мам. Просто дай мне хоть пять минут отдышаться. Иди, – уже цежу сквозь зубы, потому как чувствую, что вот-вот взорвусь.

– Ладно. Я пойду. Долго не засиживайся. Я чаю тебе успокоительного заварю, а то уж больно нервная ты у меня стала.

– Хорошо, мам, – поджимаю губы в виде улыбки.

Родительница, видя, что я на пределе, быстро ретируется, при этом не забыв громко хлопнуть дверью. Вот же ж зараза. Морщусь от пронзительного звука. Дожидаюсь, когда мать скроется в подъезде и только тогда расслабляюсь.

Оглядываюсь по сторонам, в поисках свободного местечка, и у меня неожиданно при виде ярко-красного майбаха замирает сердце.

Боже!

Этого не может быть! Дверь майбаха открывается, и я не верю своим глазам, сердце как сумасшедшее колотится в груди и, кажется, еще немного, и пробьет тонкие ребра, а тем временем из салона автомобиля выбирается Игнат. В одной его руке огромный букет белых роз, в другой – трость.

Сердце резко останавливается и, кажется, что почти разрывается в груди. Мне так горячо и одновременно холодно. Где-то в носоглотке защипало из-за соленой влаги. Шмыгнув носом, облизала пересохшие губы.

Игнат, прихрамывая и опираясь на трость, с букетом наперевес идет прямо ко мне.

Боже! Прикрываю рот ладошкой, чтобы не разреветься.

Игнат ничуть не изменился – все так же красив. Только немного похудел, кажется. И прическа изменилась, и на лице видна легкая небритость… и… Боже, что мне делать? Что мне делать!

Игнат прожигает меня взглядом, а потом… улыбается, и мое истерзанное сердце, уже вымотанное до изнеможения, собирает остатки сил и пускается в галоп с таким надрывом, что кажется, это последний его забег. Игнат подходит к машине. Я не могу сдвинуться с места. Сижу, как застывшая статуя, на месте, только головой могу крутить.

Щелчок. Дверь открывается. И меня тут же окутывает запах ароматных роз и одеколона мужа. Глубоко вдыхаю и пропадаю. Теряю голову. Потому что понимаю, что скучала по нему. Скучала так, что готова простить, забыть и начать все с чистого листа, если предложит.

– Ксюш, – хриплый грудной голос мужа прокатывается под кожей электрическим разрядом. Меня начинает знобить. – Ксюш. Прости меня. Я знаю, что сложно. Знаю, что должен был дать тебе свободу. Дать тебе шанс начать жизнь без меня. Но я не смог. Прости. Я не могу без тебя, Ксюш. Я люблю тебя.

Муж встает на колено. Ему больно. Очень. Я вижу это по тому, как у него набухают синие венки на висках, как на лбу выступает пот, но он это все же делает. Протягивает мне цветы и небольшую бархатную коробочку. Расцепляя мои заледеневшие пальцы, опускает ее на ладонь. И взглядом пожирает мой округлый живот.

Я громко сглатываю.

– Игнат, – шершавый голос царапает нёбо.

– Прости, родная. Я так виноват перед тобой, – шепчет он, и его горячее дыхание и сухие губы обжигают кожу пальцев рук. – Но я не могу без тебя. Не могу наблюдать за тобой со стороны. Это слишком тяжело. Слишком больно.

– Игнат, – обхватив лицо мужа пальцами, вынуждаю его поднять голову, посмотреть на меня. – Дай себе этот шанс. Попробуй начать все сначала.

У мужа глаза превращаются в два бездонных колодца. Я в них тону, без шансов на то, чтобы уцепиться хоть за какой-то спасательный круг.

– Я пытался, Ксюш, пытался, – шепчет пересохшими губами.

– Со мной, Игнат. Все сначала со мной, Кирой и нашим сыном. Я тебя тоже люблю, Игнат.

Опускаю голову, и наши губы соприкасаются в долгом, страстном поцелуе.