Я (не) сделаю больно
Шрифт:
Кажется, профессор там не один.
Опускаю руку и отступаю на шаг. Не хочу ему мешать, да и написать тёте надо, что придется задержаться. Чем не повод настрочить пару сообщений, пока профессор решает проблемы с очередным прогульщиком судя по тому, что я слышу.
– Простите, Николас, но вам придется посещать занятия. Иначе вас отчислят. Я ничем не могу вам помочь.
Голос собеседника я не слышу. Зато мои предположения подтверждаются. Кто-то прогуливает занятия и пришел к профессору, надеясь, что тот закроет глаза на прогулы. Профессор Доэрти добряк, но даже у него есть минимальный
Дверь открывается слишком резко и внезапно, что я не успеваю отойти и сделать вид, что не подслушиваю.
Сначала замечаю тяжелые черные ботинки, похожие на военные. Потом обращаю внимание на потертые черные джинсы. Мой взгляд против воли скользит верх – и вот я уже вижу перед собой натянувшуюся на плоском животе серую ткань футболки, расстегнутую куртку, такие еще носят мотоциклисты.
Я сглатываю, когда мой взгляд упирается в широкую шею, но не это привлекает мое внимание, а то, что на шее, точнее, во всю ее ширь у незнакомца набита татуировка. Череп и красные цветы, как капли крови на черном фоне.
Меня пробирает озноб.
Лица парня я не вижу. Он успевает пройти мимо, да так, будто меня там нет. Абсолютный игнор.
Зато я его замечаю. Особенно остро реагирует отчего-то мое сердце. Делает кульбит и с бешеной скоростью несется в пятки, где после катастрофического падения работает отбойным молотком.
– О, Лили, вы подошли!
Глава 3
– Ну что, сегодня точно пойдем в кино? – тычет меня в бок Сэм, которая расплывается в улыбке. Такое бывает нечасто, поэтому я и Эми переглядываемся, а потом с некоторым недоверием посматриваем на подругу.
– У тебя что-то случилось?
– Да, что-то очень хорошее, судя по тому как ты тянешь лыбу, – вторит мне Эми.
Саманта лишь трясет головой и, загадочно поблескивая глазами, вздергивает левую бровь.
– Влюбилась, что ли? – ахает Эми, и рот ладошкой прикрывает.
Сэм морщится.
– Да ну вас. Фууу! – фыркает Сэм, возвращаясь в свое привычное состояние. – За кого вы меня принимаете? За дурочку, что ли? Не влюблялась я ни в кого! Просто на каникулах еду с родными отдыхать. Впервые за последние лет пять мы наконец-то куда-то собрались.
– О, поздравляем! – щебечет Эми, и я поддакиваю, качая головой.
У Сэм дома тоже не все в порядке. У нее родители то ссорятся и разбегаются, то вновь сходятся. Сэм говорит, что из-за вечного стресса, через который ей пришлось пройти в подростковом возрасте, у нее начались проблемы с питанием. Теперь она старательно выбирает то, что ест, и все еще переживает за родителей.
Я бы тоже переживала, окажись на ее месте. Но у меня нет родителей.
Сначала одна трагедия забрала отца, когда мне было шесть. Мамы не стало, когда мне исполнилось одиннадцать.
С тех пор я живу с тетей, которая заменила мне всю семью.
Было тяжело. Сейчас уже не так болит. Но я все порой чувствую себя одинокой, особенно в те дни, когда остаюсь дома одна. Тетя у меня работает в больнице медсестрой, и у нее часто бывают ночные смены. Вроде бы привыкла, что остаюсь по ночам одна, но стоит только погасить во всем
– А давайте отметим ваш будущий отпуск в кафе? – предлагаю я, отгоняя прочь ненужные мысли.
Прошлая ночь была такой – тёти не было дома, и мне казалось, что я не смогу уснуть. От ветра, гуляющего под крышей, мне мерещилось, что кто-то ходит по чердаку. Ветки растущих кустарников рядом стучали по стеклам и стенам, и казалось, что мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Наверное, нужно было позвать Сэм или Эми к себе с ночевкой. Тетя бы поворчала – она не любит гостей, но думаю, смирилась бы, объясни я ей, что мне страшно оставаться дома одной. Но с другой стороны, она бы сказала, что я девочка уже взрослая, и не должна бояться ветра.
– Да, давайте, – соглашается Сэм. – Хотя…
– Ну что еще? – теперь Эми тычет подругу в бок.
– Боюсь сглазить. А вдруг они передумают и опять поссорятся?
– Вот ты тут точно ни при чем!
Саманта всем кажется уверенной девчонкой, способной противостоять любым трудностям. Но когда дело касается ее семьи, ранимая душа и хрупкое сердце тут же обнажаются, и любая неудача может привести к фатальным последствиям.
Я хочу поддержать подругу, сказав, что ссорящиеся родители лучше, чем мертвые, но мое твердое, и даже жестокое замечание вдруг застревает на кончике языка, когда взгляд случайно натыкается на высокую фигуру в темной одежде, которая двигается в нашем направлении.
Сердце в тот же миг брякается с глухим грохотом в пятки, и я вновь погружаюсь в тот необъяснимый первобытный страх, в котором оказалась пару дней назад, когда встретила этого самого парня, выходящим из кабинета профессора Доэрти.
Я смотрю на приближающуюся фигуру, и у меня немеют руки и становятся ватными ноги.
Почему? Почему это происходит со мной? Ведь он…
Я даже не знаю, кто он такой, а уже до жути боюсь!
Мое тело парализует от накатывающего страха, и пока подружки с азартом обсуждают, в какое кафе пойти или лучше сначала сходить на вечерний сеанс в кино, я замедляюсь, потому что ноги отказываются повиноваться.
А еще я смотрю на приближающегося парня. Всё происходит как в замедленной съемке.
Вот он идет навстречу. На нем темная одежда: черная куртка, которую я видела в прошлый раз, темно-синие потертые джинсы. Ботинки на грубой подошве. Футболка, небрежно заправленная в джинсы. Пряжка ремня в виде овала с какой-то надписью. Прочесть не получается. В глазах как-то плывет.
Уж не обморок ли у меня накрывает от накатывающего темной волной страха?
Мой взгляд сквозит выше. И вот я вижу отчетливо татуировку – череп и красные цветы на черном фоне.
Ошибки не может быть. Это он.
Я не хочу смотреть на его лицо, но мои глаза против воли устремляются выше и… наши взгляды пересекаются.
Остро. Молниеносно. До режущей боли где-то на подкорке мозга.
Ноги окончательно отказываются повиноваться, и я замираю на месте. Буквально врастаю в землю. И в этот самый миг незнакомец проходит мимо меня, задевая локтем. Слегка. Едва ли можно сказать, что он коснулся моей руки, и все же я отчетливо чувствую тот миг, когда между нами не остается ни дюйма свободного пространства.