Я не умею прощать!
Шрифт:
Нет, так нельзя, нужно самой сделать первый шаг! Ведь она каждую ночь мечтает о нем. Она просто физически хочет его, хотя в этом стыдно признаться. Решено! Она прямо сейчас скажет ему обо всем. Что же его нет так долго? Куда он мог подеваться, не уплыл же он! А вдруг уплыл? С него станется! Кто-то иной вряд ли, а Волошин вполне может ринуться в штормовое море. Неожиданный страх липкими лапами охватил Татьяну. Уже больше не раздумывая, она побежала по пляжу. Ветер трепал ее волосы, море с диким ревом набрасывалось на берег. Ни единой души не было видно. Лишь какая-то халупа виднелась в центре косы. Да большая лодка валялась на песке.
Ветер крепчал с каждой
Таня стояла на залитом водой песке и звала Волошина. Неожиданно на гребне одной из волн ей показалось, что она увидела его. Мужчина отчаянно боролся с морем, но море было сильнее. Волна накрыла его. В ужасе Таня прижала руки к груди. Нет, вон он появился снова, отсюда хорошо видно, что он совершенно выбился из сил. Очередная волна поглотила Волошина. Но теперь Таня загадала, если он доберется до берега, она уже никогда в жизни не отпустит его от себя. Она станет жить для него, ради него. Она посвятит ему не только жизнь, но и саму себя! Вдруг Волошин показался совсем близко, уже почти на залитом волнами пляже. Но вода вновь подхватила его. Кипящая пена еще не оставила пляж, а Таня уже бросилась на помощь. Налетевшая водяная гора сшибла ее с ног, закружила, перевернула и с силой швырнула на песок.
Совсем близко от нее, извиваясь всем телом, полз на берег окровавленный, но не сломленный Волошин.
– Что же ты наделал, дурачок! Боже, ты же весь в крови!.. Идиот! Как ты мог так поступить со мной! Если бы ты утонул, я же не смогла бы этого пережить! Ты невиданный мерзавец, Волошин! Я ненавижу тебя! Ты слышишь? – Таня била его по щекам, а ее слезы, капая на израненное лицо, еще больше размазывали кровь.
Голова Волошина бессильно моталась по песку. Ревущий ветер швырял в них соленые брызги и клочья пены. Волны докатывались до самых ног Волошина. Обессиленный, он почти не чувствовал, как Таня пытается смыть кровь с его лица, не слышал, как она, рыдая, силится оттащить его подальше от воды. Лишь через некоторое время веки его дрогнули, и он с трудом открыл глаза.
– Танюша, я люблю тебя! – прошептали его губы.
– Что? Я не слышу, повтори, что ты сказал! – пытаясь перекричать рев ветра, переспросила она.
– Я тебя люблю! – уже чуть громче сказал Волошин.
И слезы с новой силой полились из ее прекрасных изумрудных глаз.
Зрелище было неописуемое! Волошин выглядел так, словно весь день просидел в подвале с сотней обезумевших кошек. Царапины и ссадины покрывали все его тело, можно было подумать, будто с него пытались целиком снять кожу, но она, дубленая, не поддалась. Тем не менее глаза обоих сияли. А лица были такими счастливыми, что невозможно было передать словами.
Ирина, именно в этот момент разливавшая восхитительную окрошку, невольно всплеснула руками:
– Сашка, что с тобой случилось? Ты что, снова маленькую войну затеял?
– Нет, Ирочка, это он мне доказывал, что ему море по колено! – горделиво заявила Татьяна.
– Тогда все ясно, мой тоже никак не может угомониться. До сих пор доказывает мне, что именно он самый крутой. Идем, Саша, я хоть тебя йодом изрисую, хотя мне кажется, тебя проще в ванну с ним окунуть.
– Уже не стоит,
– Но разрисовать его, как индейца, все же стоит! – вмешалась Женя, вставая из-за стола.
– Я думаю, что справлюсь сама! – неожиданно твердо заявила Таня.
– Воля ваша, Татьяна, я сейчас вам принесу йод и вату, – с улыбкой ответила Ирина.
Она уже поняла, что теперь доступ к телу Волошина разрешен лишь Татьяне, и несказанно этому обрадовалась. Именно этого она и желала.
Волошин с Татьяной спустились на террасу лишь минут через двадцать. То ли действительно было где порисовать йодом, то ли они нашли более увлекательное занятие по интересам.
Покончив с обедом, Женя поднялась к себе. От компьютера рябило в глазах, самое время было дать себе отдых и немного поспать, но следом вошел Марек. Женя брезгливо сбросила его руку с плеча.
– Ты уж, пожалуйста, не прикасайся ко мне. Я все понимаю, дело молодое, но гарантий, что ты меня ничем не заразишь, нет никаких. С сегодняшнего дня мы живем с тобой как брат и сестра. И никакого секса. Я на тебя не обижаюсь, ты – на меня.
– Но послушай, Женя! Я…
– Не перебивай меня. Я сказала только половину. Ты продолжаешь жить в этом номере по самой банальной причине. Как я понимаю, денег у тебя нет. За твое проживание отдельно я платить не намерена. Посему, будь добр, ограничься минимальным присутствием в моем обществе. Ты согласен?
– Женя, пойми, все так неожиданно произошло, что…
– Я тебя умоляю! Без подробностей. Меня это совершенно не интересует. Сейчас прошу тебя мне не мешать, я хочу отдохнуть.
Марек раздраженно фыркнул и вышел за дверь.
Татьяна хлопотала вокруг Волошина так, словно он был тяжело ранен. Первым делом она заставила его лечь в постель и, присев рядом, осторожно касаясь кончиками пальцев, гладила его исцарапанную грудь. Волошин просто млел от удовольствия и все пытался привлечь ее к себе. Но Таня в достаточно твердой форме отвергала его попытки. Она сама слишком боялась боли и откровенно боялась причинить ее Волошину. Но ее ласковые прикосновения сводили его с ума.
– Таня, или прекрати меня трогать, или я за себя не ручаюсь.
– Почему? Тебе неприятно? – с искренней наивностью удивилась Таня.
– Ты что, в самом деле ничего не понимаешь? Как же ты жила с мужем? Или он у тебя был совершенно бесчувственный?
– Понимаешь, Саша, я, наверное, никогда не позволяла себе такого поведения.
– То есть ты хочешь сказать, что никогда не ласкала его? Своего бывшего мужа? – удивился Волошин.
– Честно говоря, нет! – стыдливо потупившись, сказала Таня. – С тобой у меня все в первый раз. Там, в море, я сама не понимаю, что на меня нашло. Ни разу в жизни я не вела себя подобным образом. Да и близость с мужем у нас была не слишком часто. Понимаешь, я так воспитана! Мне мама всегда внушала, что это недостойно, да и вообще… Видишь, какая я не опытная в этом вопросе?! Тебе придется быть очень терпеливым со мной.
– Боже мой, как же вы жили? – невольно воскликнул Волошин.
– Вот так и жили! Я так понимаю, именно из-за этого он и начал погуливать.
– И ты знала?
– Конечно знала! Но что я могла сделать?! Я не готова была бороться за него.
– Но ты же… любила своего мужа?
– Трудно сказать. Он был добр со мной, заботлив. Мне было уютно с ним. Я понимаю, в этом стыдно признаваться, но меня совершенно не волновало, что он чувствует. Твое же мнение для меня очень важно! – неожиданно откровенно ответила Татьяна.