Я не умею управлять людьми. Как стать вдохновляющим лидером

Гоффи Роберт

Говорить, что влияние лидерства на нашу жизнь на работе, в нашей духовной жизни, в спорте и, разумеется, в политике велико, означает констатировать очевидное. Однако это наблюдение фиксирует специфическую одержимость, присущую современности: поиск аутентичных лидеров. По крайней мере, в западных обществах распространилось глубокое и усугубляющееся разочарование в способных исполнителях ролей или, что еще хуже, в опытных аппаратчиках политического или корпоративного типа. Мы все сильнее подозреваем, что нас используют. Поиск аутентичности становится все более актуальным.

Поиск аутентичности

Свидетельства стремления к аутентичности пронизывают всю массовую культуру. Одним из проявлений этого является неудержимое распространение телевизионных реалити-шоу (поистине оруэлловская фраза, поскольку участниками

этих шоу манипулируют ради удовольствия анонимной и разобщенной аудитории вуайеристов). Мы также смотрим мыльные оперы, воспроизводящие ностальгическое представление о человеческом общежитии, потому что они заполняют лакуну, появившуюся из-за угасания истинно общественной жизни, тщательно препарированного в книге Роберта Патнэма «Боулинг в одиночку» [2] .

2

Robert D. Putnam, Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community (New York: Simon & Schuster, 2000).

Вопросы, касающиеся аутентичности, связаны с более широким кругом аспектов современной жизни. Критики современных обществ постоянно выделяют три аспекта, которые, по их мнению, ограничивают или исключают аутентичное выражение человеческих качеств, а также затрудняют человеку возможность быть самим собой.

Прежде всего налицо триумф индивидуализма. Если и есть одна превалирующая характеристика нашего времени, то это расширение личной свободы благодаря победному наступлению индивидуализма. В основе этого, разумеется, лежит парадокс. В то время как мало кто будет отрицать, что современная жизнь расширила для людей диапазон выбора, многие обеспокоены чрезмерным нарастанием индивидуализма, которое может привести к тому, что мир будет характеризоваться не аутентичным самовыражением, а просто эгоизмом.

По сути, эти критики утверждают, что сама аутентичность основывается на определенном чувстве нравственного регулирования. Мы не можем быть собой без ограничений, без всеобъемлющего набора общих нравственных ценностей. Если они отсутствуют, мы получаем не аутентичных, а нарциссических лидеров. Разрушительные скандалы в компаниях Enron, Tyco, Hollinger International и WorldCom добавляют актуальности и убедительности этой критике. Этот дефицит нравственного регулирования тесно связан с веберовским представлением о том, что в современном мире доминирует особый способ мышления. Вебер называет его «технической рациональностью» [3] . В более современной терминологии его часто именуют инструментальной рациональностью: рациональность действия оценивается по взаимосвязи между средствами и целями, причем цели не обсуждаются. Рациональность при этом рассматривается вне всякой связи с нравственностью. Какой бы ни была проблема, для нее имеется технически рациональное решение.

3

Max Weber, Economy and Society (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1954).

С точки зрения Макса Вебера, триумф подобного способа мышления является кошмаром современной жизни. Он с пылкостью пишет о том, что человечество угодило в железную клетку, из которой не может вырваться. Этот критический анализ современной жизни многократно дополнялся и конкретизировался, однако для нас особое значение имеют его последствия на рабочих местах.

Согласно этим представлениям, труд деградировал. Он становится средством достижения других целей: выплаты ипотеки, покупки дизайнерских товаров – а не средой для формирования и выявления аутентичной индивидуальности и ее раскрытия. И работники, и руководители являются просто еще одной разновидностью производственных затрат, которые нужно сократить и сбросить со счетов. Наши рабочие места – уже не поле для выражения аутентичности, а бездушные механизмы, вырабатывающие конформизм. Эта тема, предполагающая переработку всех, кто сопротивляется, разрабатывается в мрачных, исполненных пессимизма новеллах Кафки; ей противостоит целый ряд антибюрократических персонажей, созданных западной культурой: от Чарли Чаплина в «Новых временах» до Йоссариана в «Уловке-22» и бравого солдата Швейка в романе Ярослава Гашека.

Еще

одна – финальная – тема помогает объяснить нашу сосредоточенность на аутентичности. Наиболее красноречиво она выражена в работе Алексиса де Токвиля, который опасается появления «мягкого» деспотизма – общества, где индивиды отказываются от участия в актах самоуправления в обмен на удовлетворение своих материальных потребностей властным аппаратом [4] . Он боится деградации гражданского общества, состоящего из огромного количества неформальных объединений, которые цементируют социум и исполняют важнейшую функцию средства самовыражения.

4

Alexis de Tocqueville, Democracy in America (Chicago: University of Chicago Press, 2000).

Тема, поднятая Токвилем, находит дальнейшее выражение в классическом труде Дэвида Рисмена «Одинокая толпа», рисующая картину изолированных, атомизированных индивидов, не имеющих социальных взаимоотношений, на основе которых они могли бы сформировать аутентичную индивидуальность [5] . Аналогичные опасения раскрыты в книге Патнэма «Боулинг в одиночку» [6] . В обоснование этого утверждения Патнэм приводит множество свидетельств: сокращение числа участников родительских комитетов, снижение посещаемости митингов и собраний представителей общественности и, конечно, распад лиг игроков в боулинг при всей популярности этой спортивной игры.

5

David Reisman, The Lonely Crowd: A Study of the Changing American Character (New Haven, CT: Yale University Press, 1961).

6

Putnam, Bowling Alone.

Все эти аргументы помогают объяснить присущую нашему времени сфокусированность на аутентичности. Это реакция на турбулентную и изменчивую природу современной жизни. Судя по всему, институты семьи и труда находятся под угрозой. Недавние трагические события на геополитической арене значительно усилили это ощущение турбулентности. По мере ускорения изменений люди все больше стремятся искать постоянство и смысл. Мы с растущей подозрительностью относимся к миру, где доминируют простые исполнители ролей.

Аутентичность на работе

В организациях поиск смысла и сплоченности, привносимых лидерами, стал особенно актуальным. Все традиционные источники сплоченности в организациях ослабели. Старый мир характеризовался многоступенчатыми иерархиями, более или менее стабильными карьерами (для некоторых, но никогда – для всех) и четкими границами между организациями. Все это изменилось. Сейчас иерархии в большинстве организаций сделались более плоскими из-за потребности в сокращении времени реагирования и снижении расходов, которого требует конкуренция. Однако старые иерархии в организациях были не просто структурными механизмами координации – они, что гораздо важнее, были источниками смысла. Не так уж давно после пятнадцати лет работы вы продвигались от заместителя ассистента до руководителя отделения, и это было успехом. Но когда иерархии сглаживаются, смысл исчезает. Мы обращаем взоры к лидерам, ожидая, что они вдохнут в наши организации смысл [7] .

7

Richard Sennett, The Corrosion of Character (New York: W. W. Norton, 1998).

Столь же значимой является изменяющаяся форма карьерного роста. Совсем недавно для многих (но никогда – для всех) психологический контракт предполагал продвижение вверх по относительно стабильной карьерной лестнице, зачастую в одной и той же организации. Эти дни миновали. Вместо этого люди максимизируют свои жизненные возможности за счет увеличения своего человеческого капитала, так как знают, что их организации вряд ли могут обеспечить им уверенность в завтрашнем дне. Отчасти это освобождение – человек становится архитектором своей трудовой жизни, но, с другой стороны, это устранение еще одного источника смысла в работе.