Я не верю в магию

Леванова Марина

Юноша гордо приосанился, стал даже казаться выше, хотел тоже похвалить её за мастерство управляться с оружием, но вернулся ведьмак, а с ним и остальные паломники. Агнус был ранен, его задела стрела, но рану ему обработали.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Варя, бросаясь к раненому. — Кость не задета? Кровь остановилась?

— Да всё хорошо, — ворчливо ответил пекарь, но было видно, что такое внимание ему приятно. — Знаешь, как я им знатно накостылял? — угрожающе потряс своей дубинкой. — И ещё накостыляю, только пусть сунутся!

Всех

привлёк шум. Снизу по дороге к ним поднимались наёмники. А это означало одно: они оставили позицию, потому что больше не могли сдерживать врага.

— Всё, выбили нас оттуда. — Впереди всех шёл Гладиус; выглядел он уставшим и немного помятым. — Но у нас есть несколько минут передышки, пока они решают, что с нами делать дальше. — Зло усмехнулся: — Не по их зубам добыча оказалась. — Брезгливо сплюнул и тут же обратился к эльфам: — Лучники, займите позицию и, насколько это возможно, держите на прицеле все подходы. — Одобрительно посмотрел на бывшего наёмника с мечом в руках: — А ты уводи паломников в пещеру. Вам больше здесь нечего делать!

— Мы остаёмся, — произнёс Сетарг, а сам незаметно пересчитал вернувшихся наёмников: все ли на месте, нет ли среди них раненых. Одобрительно кивнул, найдя глазами Одоира и оборотня, который безмятежно уселся на дороге ко всем спиной и лишь иногда ухом поводил. — Здесь от нас пользы будет намного больше.

Командир хотел возразить ему, но неожиданно заметил светящуюся фигуру, которая направлялась в его сторону. При этом никто не кричал, не убегал, никого это не напугало.

— Это что ещё за чудо-юдо? — поинтересовался Гладиус, не признав паломницу.

— Так это наша Варя, — ответил ему Ингар, подходя ближе.

— И ты здесь? — возмутился командир, бросая суровый взгляд на юношу. — А ну, марш к отцу и брату! Ты должен быть с ними!

Одоир всё это время внимательно прислушивался к разговору, но не отводил взора от одинокой фигуры волка, сидящего на дороге. Тот силился хоть что-нибудь разглядеть в темноте ночи, но ничего не видел, только слышал, как изгои разбирают их баррикады. Услышав голос одного из мальчишек конюха, строго посмотрел на него и рявкнул:

— А ну-у! Что было сказано? Давай, топай в пещеру!

— Нет, я останусь! — смело возразил Ингар, но на всякий случай отступил от сердитого дядьки подальше, чтобы не оттягал за ухо за непослушание.

Его Высочество, до того момента что-то обсуждавший со своими приближёнными, тоже заметил Варю.

— Очень любопытно, — не раздумывая, направился к ней. — А я ещё подумал: почему не вижу здесь огоньков? — Мягко улыбнулся: — А они, оказывается, вон какое нашли для себя пристанище. Знаешь, что это такое? — тихо спросил он у Вари, протягивая к ней руку и что-то шепча на древнем языке, на котором когда-то, очень давно, говорили все без исключения эльфы — и светлые, и тёмные.

Светляки тут же взмыли в воздух и беспокойно закружились над их головами. Именно Таниель расправился с огоньками там, внизу, у подножия горы, когда стало совсем жарко.

И это дало оборонявшимся небольшое преимущество на некоторое время.

— Это споры созревшего подземного гриба. Его срубили, вытащили на поверхность и безжалостно распотрошили. — Всё это время он делал непонятные пассы руками. — Они всё равно скоро погибнут, осыплются на землю, но ни один из них не прорастёт, — в его голосе слышалось сожаление и грусть. — Потому что эти грибы могут жить только под землёй. Ты случайно не обратила внимания, когда зажглись огоньки?

— Сразу же, как солнце скрылось за горизонтом, — ответила Варя, с интересом наблюдая за действиями принца. — А чего они ко мне прилипли? Почему не к Ингару или, например, к Агнусу.

— Над ними споры просто висели бы, чувствуя тепло и жизнь, а вот с эльфами у них отношения давно не заладились, — пожал плечами. — Пусть и простейший организм, но он очень хорошо запомнил тех, кто истреблял его на протяжении нескольких веков. Я бы даже сказал, уникальный организм, который обладает памятью, чувством времени и интеллектом, — в его голосе прозвучало неподдельное восхищение.

— А как они определяют, кто есть кто? — Варя сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, завороженно наблюдая за мельтешащими над головой огоньками. — Я имею в виду, как они узнают, где человек, а где эльф? — прошептала она, утерев лицо тыльной стороной ладони, словно там до сих пор ползали светляки и щекотали ей кожу.

Почему-то вспомнилась стыдливая мимоза, которую она долгое время выращивала у себя в доме. Цветок закрывался, стоило кому-то чужому поднести к нему руку, но прекрасно знал свою хозяйку. Варя на полном серьёзе полагала, что растение — живое мыслящее существо, и даже придумала для него имя.

— Так не обязательно же иметь глаза, чтобы видеть, — произнёс Таниель непонятную фразу, но потом решил всё же пояснить: — У эльфов другая аура, грибы это чувствуют. А почему именно тебя облепили? — Принц резко опустил руки вниз, и все светляки, послушные чужой воле, светящимися дождинками осыпались на землю. — Я думаю, ты знаешь ответ.

Разом стало невыносимо темно. Глаза, привыкшие к постоянному, хоть и не яркому свету, сейчас совершенно ничего не видели.

— Ой! — расстроилась Варя, опускаясь на колени и шаря руками по земле в надежде найти хотя бы один светящийся огонёк. — Что же ты наделал?

— Я их погасил, — тихо произнёс принц, развернулся и медленно направился в сторону валунов. — Ничего, сейчас привыкнете к темноте. Так будет лучше!

И правда, через мгновение глаза стали различать предметы и силуэты.

— И кстати, — не оборачиваясь, бросил Таниель, — к нам гости пожаловали.

И тут все отчётливо услышали шум внизу. Наёмники приготовились к неминуемому нападению.

— Дариус, давай к пещере! — приказал Гладиус.

Но оборотень поднялся и напряжённо вглядывался во тьму. Сделал шаг. Другой. Пригнулся к земле и замер. Ноздри его были раздуты, зубы оскалены.