Я не якудза
Шрифт:
— Тихиро, я тебя по всему ТЦ ищу. Куда ты пропала?
— Да, я туалет искала.
— Нашла?
— Мне показалось.
— Куда ещё пойдём?
— Домой, — вздохнула я.
Мы проходили мимо бутика, где Кума покупал цепочку. Я внимательно посмотрела на витрину, где за стеклом лежали несколько цепочек. Их было 8, но осталось 7. Я опустила голову вниз и поплелась к выходу. Тадамаса положил пакеты с покупками на заднее сиденье, и сел за руль.
— Я недавно в газете прочитал, что в Японии скоро будет концерт корейской группы. Ты слушаешь k — pop?
— Угу.
— Как же группа называлась, —
— Black Pink?
— Точно! Они тебе нравятся?
— Не особо, но песни у них классные, — я улыбнулась.
— Я забронировал два билета, — Тадамаса неловко кашлянул.
— Да?!
— Ага.
— У меня нет наряда, чтобы пойти на концерт, — я посмотрела на свои пальцы.
— Я купил тебе кое — что. Домой приедем, посмотришь.
— Мне? Прямо лично мне?!
— Да. Я же могу делать тебе подарки?
— Можешь.
— Поэтому, я делаю, — Тадамаса искренне улыбнулся. — Ты тоже что-то купила себе? — он посмотрел на пакетик с духами.
— Это духи, — я достала флакон.
— Я видел их по телевизору. Обычно такие дарят своим вторым половинкам.
— У меня её нет, поэтому, я сама делаю себе подарки, — я спрятала парфюм обратно в коробочку.
За ужином, отец положил на стол небольшую шкатулку.
— Тихиро, — он сказал это вежливо, без надменности в голосе. — Эту вещицу нужно передать одному дяде. Я подумал, что ты уже взрослая, и тебе нужно потихоньку входить в мир якудза. Не всю же жизнь тебе сидеть дома и читать книги. Тем более ты перечитала все жанры, которые есть у нас в домашней библиотеке. Сегодня ночью, тебя доставят к его месту, там ты должна будешь передать эту шкатулку ему, — отец смотрел на меня своим стеклянным и холодным взглядом. Его прищур на узких глазах, делал лицо жестоким и мрачным. Но усталые веки и бледные губы дали мне понять, что отец намотался за эти дни. Орлиная осанка стала менее натянутой и прямой.
Он подошёл ко мне и посмотрел на свою руку. Кожа на косточках была сбита, едва образовавшиеся корочки ещё кровили. Отец потёр правой рукой свой длинный нос с широкой переносицей.
— Главное, не волнуйся, дочь, — отец вложил мне в руку записку с красной нитью. — Это тоже нужно передать господину Рю.
— Папа, — я тяжело произнесла это слово.
— Что? — Он обернулся.
Его брови сдвинулись и образовали складку.
— Ты опять дрался?
— Нет, неудачно упал, — отец устало улыбнулся.
— Ты обработал раны?
— Не волнуйся.
— Дай мне свою руку, — я смотрела на его реакцию.
Он долго думал, но подошёл и сел напротив меня.
— Что ты задумала? — Строго сказал отец.
— Ничего, — я достала из кармана цветные пластыри. Вскрыв один, я наклеила ему на раны. — Так гораздо лучше!
— Что за детские картинки? — на его губах появилась мягкая улыбка. — Такое носят только девочки, — отец отклеил пластырь, и смял его.
— Эй! — я достала новый, и ловко приклеила его на лоб отца. — Это тебе за то, что не слушаешь свою дочь.
— Вот проказница, — он схватил меня за талию, я вздрогнула. — Не бойся меня, я же твой папа, — он посадил меня к себе на колени. — Клей свои штуки, — его взгляд стал добрее.
— И на пальцы можно?
— Можно, —
— У тебя такие шершавые руки.
— Я же мужчина.
— Подожди секундочку, — я принесла из комнаты увлажняющий крем.
— Пахнет сладким парфюмом. Тихиро, что ты делаешь?!
— Увлажняю твои руки, — я улыбнулась.
— Зачем?
— Так надо. Не дёргайся!
— Хорошо, хорошо, — отец положил подбородок на моё правое плечо, и наблюдал за моими действиями.
— Так, теперь клеим пластырь.
— Можно выбрать? — он смотрел на меня уже другим взглядом.
— Угу, — я кивнула.
— Этот, этот. И, — он задумался, затем резко приклеил мне пластырь на лоб.
— Пааап, — я надула губы.
— Теперь мы одинаковые, — отец начал крепко обнимать меня.
— Пап, а ты сегодня добрый, — я наклеила ему три пластыря, которые он выбрал.
— Добрый? Тихиро, я долго думал, о том, что сказал тебе тогда.
— Ты же мой папа, я не злюсь на тебя.
— Прости, я не хотел тебя обидеть. Иногда, я бываю злой, но теперь, я обещаю, что такого больше не повторится. Ты единственная женщина, которая будет самой важной в моей жизни.
— Ты же хотел мальчика, — я аккуратно приклеила последний пластырь.
— Ну, я пошутил. У меня шутки такие.
— Ты говорил серьёзно.
— Да? Не может быть! — отец состроил глупое лицо. — Ты всё придумала! — он начал щекотать меня.
Сжимая шкатулку в руках, я нервничала. Одёрнув кофту, я вышла из автомобиля. На улице пахло холодным осенним ветром. Мои руки и пальцы замёрзли, как и остальные части тела. Вдохнув поглубже, я пошла к дверям офиса. В пакете лежала шкатулка, которая была предназначена для господина Рю. Послышались три выстрела, от страха, я упала и разбила колени. Пакет выпал из моих рук, шкатулка открылась, содержимое укатилось в ливневую канализацию. Я отряхнула юбку, оказалось, что это был салют. Ничего сделать нельзя, шарик потерялся навсегда. Я открыла свой рюкзак, где был парфюм. Аккуратно вложив его на место пропажи, я поднялась по лестнице на пятый этаж. Забыв постучаться, я вошла в кабинет.
За столом, спиной ко мне стоял мужчина в чёрной водолазке и джинсах такого же цвета. На правой руке были золотые часы.
— Извините, я к вам, от Хирано Харукити, — бойким голосом сказала я.
Обернувшись, передо мной стоял молодой человек на вид лет 25. Короткая корейская стрижка андеркат, бритые виски и затылок вместе с объемом на макушке — более брутальный, но такой же неформальный и яркий вариант, как и шапочка. Андеркат в корейском стиле отличается от классического более длинными волосами на макушке и выраженной челкой. Его лицо выглядело коварным, из-за вваленных скул. На остроскулом лице парня были пухлые розовые губы с идеальным красным контуром от природы. От света, цвет лица был бледным. Блёклое и неулыбчивое лицо, не выражало никаких эмоций. Длинный и узкий нос с маленькой тюпкой, придавал парню холодный и неприступный вид. Бледные веки упали на его иссиня-черные глаза. Разрез был корейский, а взгляд азартный и ядовитый. Брови лежали на лице молодого человека неровно. У них не было аккуратной формы. Угловатые и широкие брови, которые так же, как и глаза одарили меня угрюмым взглядом