Я не забуду. Ты моя
Шрифт:
– Нормальной семьи для себя и дочек. В идеале – любящего и любимого мужа. Но это все фантазии. В жизни такого не бывает, а жаль.
– Так и выбрось свои фантазии. Если так скучно, так уж и быть, займись своим художеством, – с пренебрежением разрешил родитель. – У тебя, кажется, есть студия в вашей квартире.
– Папа, мы с девочками уже месяц живем у родителей Павла.
– Что? Почему?
– Твой дорогой генеральный сказал, что в квартире ремонт. Правда ли это, я не знаю, не видела.
– Тебе что – сложно проверить, как идет ремонт? Съездила бы, проветрилась, все
Да сколько можно? Как же я устала быть нелюбимой дочерью…
– У меня просто нет ключей от квартиры. Первое, что сделал Павел, – это сменил входную дверь.
– Значит, у него были причины для этого, – продолжил стоять на своем Григорий Леонидович Вересов.
– Тебе чужой человек роднее единственной дочери? – в который раз за разговор сорвалась я.
– Мне нужен преемник всего, что я создал за свою жизнь. И Павел в этом качестве меня вполне устраивает. Другого зятя я не потерплю, – припечатал родитель.
– Тогда усынови такого замечательного зятя и сделай его преемником своего бизнеса. Это же для тебя важнее собственной дочери, – через силу выдавила я из себя.
– Не смей мне перечить, Катерина! – прогремело в трубке.
– Все, папа, хватит говорить ни о чем. Ты все равно меня не слышишь. Считай, что у тебя больше нет дочери. Ты давно уже выбрал Павла. Не того ребенка родила тебе мама. Сочувствую твоему горю, – устало произнесла я и отключила звонок.
Как же мне плохо. В глазах все мелькает, дышать тяжело, силы буквально оставили меня. Я тихо опустилась на пол, закрыла глаза, и меня окружила темнота.
***
В себя пришла от неприятного резкого запаха и попыталась отвернуться от его источника.
– Все хорошо, Катюша. Сейчас станет легче, – пообещал мне Егор Викторович, стоявший у моей кровати.
– Что со мной? – с трудом произнесла я.
– Ты упала в обморок. Организм устал жить в стрессе и решил напомнить тебе, что ему необходим отдых, – пошутил свекор. – Сейчас приедут мои ребята. Сделаем тебе кардиограмму, анализы. Посмотрим, насколько все запущено.
– Вы думаете, что запущено? – горько улыбнулась я.
– Скорее всего, так. По-хорошему тебя бы положить в стационар, тщательно обследовать. Но это после предварительных анализов.
– Но я же полгода назад проверялась. Все было хорошо.
– А потом жила как в аду с моим сыном. Он из тебя все соки выжал. Прости, девочка, недоглядел я. Надо было раньше тревогу бить. Но я все внушал себе, что Пашка не настолько идиот. Думал, ну, погуляет сын и возьмется за голову. Но все оказалось намного хуже.
– Павел в последние годы стал другим, пост генерального директора изменил его, – тяжело вздыхая, отметила я.
– Папа, что случилось? – заглянул в мою комнату взволнованный Юра.
– Катя упала в обморок. Я зашел к ней позвать на осмотр и обнаружил лежащей на полу.
– Катенька, – кинулся ко мне Юра, тревожно вглядываясь в мое лицо. – Что стряслось?
– Отец позвонил, мы поругались. На этот раз сильно, – с трудом объяснила я, чувствуя, что опять накатывает тошнота.
– Так, девочка моя, не думай о плохом. Мы не дадим тебя
– Папа прав, Катюша, давай будет думать о счастливом будущем, – улыбнулся мужчина, присаживаясь рядом со мной на постель. – Скоро весь этот бред закончится и… – не договорил что-то он.
– И что будет? – осторожно поинтересовалась я.
– Я уверен, все будет замечательно. Теперь точно, – тихо сказал Юра, взяв мою руку в свою, и нежно прикоснулся губами к моим пальчикам.
Я посмотрела на это с широко раскрытыми глазами. Это что он такое делает?
“Юра Калинин же мой друг, я для него как сестра. Или нет?” – спросила я сама у себя, неотрывно смотря в темные глаза, вмиг ставшие столь притягательными.
– Проходите, ребята, – излишне громко проговорил Егор Викторович, появляясь в дверях моей комнаты.
Юру тактично выпроводили и занялись мной.
– Почти все в норме. Но я бы сказал, что организм работает на износ. Нужно дать ему отдых. Не хотите полежать у нас в стационаре, Катерина Григорьевна? – предложил молодой врач через несколько минут.
– Не знаю. Не уверена я, что так будет правильно, – покачала я головой, переводя взгляд на свекра.
– Я тебе сказал то же самое, Катюша. Не заставляй меня в принудительном порядке принимать за тебя решение, – проговорил Егор Викторович, но его прервал звонок телефона.
– Опять отец, – тяжело вздохнула я.
– Вот и полежите у нас в клинике. Там у вас будет повод выключить телефон, – предложил врач скорой.
– Дай-ка мне телефон, Катя, – протянул руку свекор, и я безропотно отдала гаджет. – Слушаю, – резко сказал он в трубку.
– Какого дьявола у тебя происходит, дочь? – услышали все крик Вересова, и это при выключенной громкой связи.
Егор Викторович отвел руку с телефоном, потер ухо и произнес:
– Что же так орать-то, Григорий Леонидович?.. Совершенно верно, с вами разговаривает Калинин Егор Викторович… И вам доброго вечера, уважаемый… Катюша сейчас не может говорить. Она недавно упала в обморок, и мы решаем вопрос о ее дальнейшем лечении… Нет, ваша дочь не притворяется. Могу дать трубку врачу скорой… Не верите никому, Григорий Леонидович, ваше право. Но расстраивать Катю еще больше я вам не дам… Тут вы, безусловно, правы, Катерина – ваша дочь, но и мне она не чужая. И поэтому, как ее второй отец, я настаиваю на госпитализации. Поговорите позже, – мрачно завершил разговор мужчина и полностью выключил гаджет.
– Папа лютует? – тихо спросила я.
– Странный подход к жизни. Как можно так относиться к собственному ребенку? – покачал головой свекор. – Но предлагаю этот вопрос оставить на потом. Юра, купи Кате новый телефон и сим-карту оформи, – сказал он сыну, стоявшему на пороге комнаты.
– Хорошо. Катенька, считай, новый гаджет у тебя уже есть, – улыбнулся мне Юрий.
– А как же девочки? Я же не могу просто так лечь в больницу. Да и это может напугать их.
– Мы придумаем, как все преподнести малышкам, – заверил меня Юра.