Я - не заморыш!

Сергей ТЕЛЕВНОЙ

При участии Дениса Логинова, моего внука.

Я - НЕ ЗАМОРЫШ!

ПОВЕСТЬ

Глава I

Перед тем как я возник на свет

Мне четырнадцать лет, зовут Кирилл. Имя дали в честь деда, ничего ори­гинального... А так-то у меня по жизни

кликуха — Заморыш. Обидно, конеч­но, но я был таким всегда. Даже когда еще не родился, уже был заморышем.

Поселок, где я появился на свет и живу, называется Лесостепной. От леса здесь в окрестностях — редкие лесополосы, которые каждый год пожары изводят. Ну, а степь — прямо за окном, выветривается пыльными бурями. А вдалеке виднеются горы. Вот такая моя малая родина, как сейчас говорят. Нет, конечно, если про наш поселок кино в стиле фэнтези снять, то — да! Кадры будут здоровские. Но это сейчас не по теме. А вообще наши края по телику называли «неоднозначным регионом». Потому что бывшая «горячая точка» недалеко. От нас в ту сторону летали «вертушки» — вертолеты, значит.

Короче, перед тем как я возник. Моя будущая мама — тихая, вся в ком­плексах, семнадцатилетняя — была студенткой сельскохозяйственного техни­кума. Технарь, значит, по-нашему.

Мой будущий папа только что закончил профтехучилище и работал в местном колхозе трактористом.

В общем, со всех сторон — не фонтан. Ну, понятно, в нашем поселке, который «ни к селу ни к городу», какой может быть «фонтан»?

Не представляю, как мама познакомилась с моим будущим папой при ее комплексах? Вообще — фантастика! Она катастрофически боялась подходить к парням. Но познакомили их как раз технари, чтобы приколоться.

— Давай для хохмы сведем Иринку с Костей, — ржали одногрупники. — Интересно, что эти пионеры будут делать?

— Вот Иринка, — показали моему будущему отцу мою будущую маму с грустными серыми глазами. — Она просто мечтает о тебе!..

— А это Костя, он влюбился в тебя с первого взгляда! — представили мою родительницу будущему же моему бате, и все хором заржали.

Ну, примерно так это у них происходило. Нельзя сказать, что моя мама влюбилась в папу. Он просто ей понравился. Папа был высоким парнем, толь­ко очень худым. Наверное, на тот момент рост — это было его единственное достоинство. Хотя нет, не единственное — он еще хорошо ремонтировал мотоциклы. Я-то понимаю, что это классно, а маме тогда было все равно. Она просто обрадовалась, что на нее обратил внимание такой высокий парень. Точнее, повелся на чьи-то приколы. Моя будущая мама конкретно боялась, что к ней больше никто не подойдет.

— Ничего, что худой. Были бы кости, а мясо нарастет, — сказала ее под­ружка Г аля, которая все про всех и всегда знала. Она была старше мамы, уже окончила медучилище и работала в местной амбулатории медсестрой.

Честно говоря, мой будущий папа был даже не худой, а просто тощий. И девчонки на него, конечно, тоже не обращали внимания. Но пацаны, у которых были мотоциклы и мопеды, относились к нему нормально. То есть, посмеивались, конечно, над ним. Но папа соображал в технике, и потому его сверстники особо не доставали.

Вот такие у меня намечались предки.

Когда они познакомились, бате было восемнадцать лет. Но в армию его пока не брали из-за дефицита веса — 55 кг при росте 185 см. Хотя тогда греб­ли всех подряд — была война в Чечне.

Родственники

папы настаивали, чтоб он быстрее женился и «сделал» двух детей. Тогда полный отмаз — в армию не заберут. Так что мои будущие папа с мамой познакомились, можно сказать, в нужное время.

Молодой тракторист подъезжал к техникуму на собранном своими рука­ми мопеде-драндулете, пыхтевшем синим дымом. Его постоянно преследовал запах солярки и бензина. Мама тогда стеснялась сказать ему об этом «букете», а девчонки воротили нос.

— Фу, чем воняет?! — над несуразной парочкой откровенно насмехались. Может, это моих будущих родителей и объединило.

Короче, окончания маминой учебы в техникуме дожидаться не стали — чего в пионерах ходить-то? Во-первых, надо было долго ждать — еще два года. Во-вторых, это ничего не меняло. Карьеру после техникума мама не могла сделать по умолчанию. Она должна была стать технологом по хра­нению и переработке зерна. Но к тому времени все колхозы разваливались, зерна собирали крохи. Ушлые председатели сдавали его на спиртзаводы, а не на элеватор. Он, этот элеватор, где могла бы работать мама, закрылся и угрю­мо торчал на окраине поселка, как чернобыльский саркофаг. Так что маме все равно негде было работать и нечего хранить. Значит, одна дорога — замуж.

Короче, женились. Мой дедок — Кирилл, мамин отец, хоть и был вечно в легком подпитии скотник, понимал, что дочке надо справить свадьбу «как у людей». Правда, у него были свои планы на замужество дочки. Дед Кирилл хотел, чтобы на маме женился молодой зоотехник с их фермы Мишка — кри­воногий, мохнатый. Маме он точно не нравился. Но дед Кирилл не настаивал на зоотехнике. Пусть будет этот тощий тракторист Костя. Лишь бы дочке было счастье. По поводу свадьбы: «Решил — сразу действуй», — сказал дед. Он набрал долгов на целый год и замутил гулянку на полпоселка.

— Чтоб не хуже, чем у людей! — сказал дед и сделал.

Не знаю, какая получилась свадьба. Говорят, классная. Я, понятно, не видел, потому что должен был по планам появиться на свет только через девять месяцев. Я и мой брат-близнец, а может, сестра. Как выйдет.

— Главное, чтобы было двое детей, тебе полный отмаз от армии, — резон­но сказали батины родичи. — А пока ты, Костя, вес не набирай.

Отцовская родня ходила к бабке-шептунье, которая рассказала, как сде­лать, чтобы их невестка, то есть моя мама, понесла двойню. Начали считать- вычитать, родословную перебирать — есть ли у кого в роду двойни? Оказа­лось, что нет. Но стараться надо. Зелье всякое заваривали, травы под перину клали.

Мне четырнадцать лет, и я давно знаю, что дети — хоть двойня, хоть тройня — не в капусте находятся. Ну ладно, это для «категории 16+», как говорится. Короче, народные средства не помогали — я с братом-близнецом не рождался. И с сестрой-двойняшкой не рождался. И даже — один. Вот так

Папины родичи стали подумывать о смене невестки:

— А что, если женить Костю на Вальке? Мать-одиночка, и детей двое. Усыновит их, и все путем, все законно.

О как придумали! Что, это были бы мои сводные братья? Или как там их называть? Хотя, я бы тогда не родился. Даже заморышем. Кому бы они были братья? Кстати, сейчас «сводные братья» — Амбал и Хлюст рулят в нашей школе. Но о них потом.