Я не желаю нагибать!

Беренцев Альберт

Но самым страшным было даже не это.

Наиболее паршивым в этом ситуации было то, что композиции обеих реклам были похожи, как разлученные в детстве сестры-близняшки из индийских фильмов. Только на первой рекламе был флаг, а на другой роль задника исполняло поле волнующих розовых роз. И пачка презервативов на второй рекламе располагалась ровно там, где на первой было улыбающееся лицо Мелкобуквина.

Выглядело это как явный намёк. Неполиткорректный намёк, прямо скажем. Даже оскорбительный, если не клеветнический.

И

шрифт… Шрифт на обеих рекламах был одинаковый, даже фразы были расположены одинаково, вплоть до сантиметра.

Рука у меня чуть дрогнула, но я все же кликнул ссылку на сайт, где этот демотиватор и был выложен.

У сайта сегодня был хороший день, демотиватор успел собрать уже пятьсот семьдесят семь лайков.

— Ну? — зарычал в трубку Мелкобуквин, — НУ? Ну что вы там?

— Вижу, Павел Павлович. Я всё объясню.

— Вам заплатили коммунисты? Вы специально это сделали?

— Нет, мне не платили коммунисты, — честно ответил я, внутренне сожалея, ибо вообще-то в нынешней ситуации лучше бы мне и правда заплатили соперники кандидата Мелкобуквина, — Просто произошла чудовищная ошибка.

— Объяснитесь, Витя! Почему по вашей милости меня теперь весь город величает презервативом?

— Ну не весь… А объяснять тут в общем нечего, Павел Павлович. Видите ли, я делал эту рекламу презервативов «Арбат» лет пятнадцать назад. Я тогда еще был студентом, и тогда еще позволялось вешать подобное на городских билбордах. Для меня это была просто подработка. Так что я про эту рекламу «Арбата» просто-напросто забыл. Без всякой задней мысли. Но видимо моя мышечная память сама вспомнила о ней, когда я верстал макет для вас. Тут не было злого умысла, поймите. Честно говоря, я сам удивлен, что эту древнюю рекламу «Арбата» еще кто-то помнит.

— Ах, вы удивлены, — захрипел, задыхаясь от злости, аки бешеная псина, Мелкобуквин, — Вы будете еще более удивлены, когда полицейская дубинка повстречается с вашей башкой, господин пиарщик!

— Послушайте, я ни разу раньше не работал с политиками… — попытался оправдаться я.

Но Мелкобуквин уже заорал:

— И больше не поработаете, Витя! Позор, какой позор!

Мелкобуквин распинался так, как будто уже был готов лезть в петлю. Вообще, это был бы неплохой вариант для меня… Но, к сожалению, у Мелкобуквина были другие планы.

— Значит так. Дуйте ко мне в офис, Витя. Жду вас через час.

— Не понял. Это еще зачем? Собираетесь устроить внесудебную расправу, Павел Павлович?

— Может быть, — депутат чуть успокоился, но от этого, пожалуй, стал еще опаснее, — Но после. Для начала у меня есть для вас деловое предложение.

— Что? — вот тут я уже чисто прифигел, — Деловое предложение? После того, как я накосячил?

— Именно. Объясню при встрече. Приезжайте. А если не приедете ко мне — то поедете на Колыму лес рубить. За клевету на представителя власти и оскорбление

народного избранника! Скотина! Творческий импотент! Не можешь две разные рекламы за двадцать лет сделать, постоянно повторяешься, мать твою…

— Я-то может и творческий импотент, а вот вы пока не народный избранник, — заметил я, — И на Колыме добывают золото, а не лес, Павел Павлович…

Но мой собеседник уже в сердцах бросил трубку и меня не слышал.

Я же обмяк в своём дешевом офисном кресле. Не то чтобы в шоке, а скорее в апатии.

Ехать к Мелкобуквину мне не хотелось, даже странные намёки депутата меня ни разу не заинтриговали. И страшно мне не было. Если бы Мелкобуквин хотел создать мне реальные проблемы — он бы не стал со мной встречаться. Трусы всегда гадят за спиной, и мой недовольный клиент явно не из тех храбрецов, которые высказывают все в лицо.

Значит, вызвал к себе он меня действительно по какому-то важному делу…

Кроме того, не убьют же меня прямо в офисе кандидата в депутаты, в самом деле. Это было бы чересчур даже для нашего города, погрязшего во всех возможных грехах и пороках.

У нас тут не Питер, где каждую неделю вылавливают труп из речки, у нас место спокойное, тихое, заштатное, хоть и гнилое.

Самое место для творческих импотентов вроде меня, не город, а настоящий склад творческих импотентов. Я не боялся Мелкобуквина и его угроз, но вот его слова резанули мне прямо по сердцу.

Так всегда бывает, когда оскорбляющий тебя прав. Вот если бы кто-то назвал меня эм… лицом нетрадиционной ориентации или настоящим импотентом, я бы пожалуй просто пропустил это мимо ушей. Съездил бы сказанувшему по роже может быть, но остался бы внутренне спокоен. Потому что я знаю, что это неправда. Кандидат Мелкобуквин же попал в самую точку, а когда тебе попадают в точку — это всегда больно. Это как ударить мужика по яйцам или сунуть мороженое в рот человеку, у которого болит зуб…

От мрачных мыслей меня отвлекло не менее мрачное событие — очередной звонок. На этот раз не от депутата, слава Богу. Всего лишь от редактора местной газеты — Кати Синичкиной.

И я был на сто процентов уверен, что звонит мне Катя не затем, чтобы взять у меня интервью для своей газетёнки. Дальше поймете, почему.

Я взял трубку, прервав бодрые звуки Сабатона, которого залихватски исполнял на звонке мой айфон. Хотя, если честно, я бы лучше сейчас и дальше слушал Сабатон, а не Катю.

— Алёшечки, — зазвенел Катин голос в трубке, — Привет. Как настроение?

— Отличное, — признался я, — Лучше не бывает. Настроение, как у форварда, который только что забил свой лучший в карьере гол. В свои ворота. Слушай, Кать, ты не очень вовремя…

— Знаю, — затараторила Катя, — Но послушай, я только на одну малюсенькую минуточку, чисто по делу. Минуточка-то у тебя есть?

— Минуточку найду. Говори.

— Славненько. Слушай, Вить, я тут подумала над твоим предложением и…