Я не знаю собственное Я
Шрифт:
– Я думала, в стриптизе нет рамок дозволенного…
– Ты просто насмотрелась дрянных фильмов, деточка. Всё зависит от того, хочешь ли ты быть дешёвой шлюхой или танцовщицей высшего класса. Если первое, то тебе назначали не того хореографа. Для таких у нас есть Элеонора. А я учу только тех, кто копается во всём этом дерьме не только ради сраного бабла, а ради искусства. Поняла?
Я кивнула головой.
– Хочешь, я покажу тебе, как можно завести толпу, даже не сняв с себя ни одной вещички?
– Хочу.
Рита переключила музыку
То, что я увидела, превзошло все мои ожидания…
Это даже нельзя было назвать танцем… Это было волшебством! Рита делала какие-то колоссальные акробатические элементы, не лишённые чувства ритма и секса. Это было нечто завораживающее, умопомрачительно-сексуальное, но вместе с тем недоступное и изящное… Шест в её руках был не опорой для того, чтобы не упасть на этих высоченных каблуках (как я примитивно полагала раньше). Для Риты эта чудо-палка была неким инструментом, благодаря которому она делала такое, что не вписывалось ни в какие законы физики.
Ее пластика, сила, грация и растяжка поразили меня до глубины души. Ее точное попадание в такт музыки совпадало с ритмом моего сердца. С этого момента я раз и навсегда осознала, что влюбилась в эту маленькую сильную девочку со стальным характером, за которой, мне казалось, я теперь могла пойти хоть на край света.
– Это было просто… невероятно… - только и смогла произнести я, когда Рита поставила музыкальный центр на «стоп».
Первый раз за всё время Рита улыбнулась. Её улыбка оказалась очень лучезарной.
– Хочешь так же? – спросила она.
– Разве я смогу?
– Если по-настоящему захочешь – сможешь.
С этого дня начались тренировки. Это были кошмарные изнуряющие тренировки, которые, как ни странно, приносили мне массу удовольствия. Это чем-то напоминало мне извращённый садомазохизм. Я знала, что это всё сложно, но даже не представляла, что настолько. Чтобы научиться делать крутые трюки на пилоне, необходимо было перетерпеть адскую боль. Эта чёртова труба оставляла на коже жуткие синяки и даже кровоподтёки.
– Рита! Моё тело ноет от боли! – восклицала я. – Я выгляжу так, словно каждый день пьяная в баре дерусь с пятью мужиками! Как же мне вообще такой выходить на публику?
– На публику пока тебя ещё никто не выпускает. Ты ещё совершенно не готова! А синяки пройдут. Кожа имеет свойство привыкать, – безэмоционально говорила она, и мы продолжали тренировку.
Не знаю, что больше приносило мне боль: занятие на пилоне или полуторачасовая растяжка после.
Моя природная гибкость, со слов Риты, оказалась очень даже хорошей, но этого было недостаточно. То, что делал со мной этот маленький рыжий монстр на растяжке, заставляло меня плакать. В прямом смысле. Когда она садилась напротив меня лицом к лицу и с невозмутимым видом своими ступнями плавно раздвигала мои ноги в поперечный шпагат, прижимая их к стене, из моих глаз от боли брызгали слёзы. Мне всегда казалось, что ещё совсем чуть-чуть - и она просто порвёт
– Нам нужны быстрые результаты, – говорила она. – Нет времени на рассусоливание. Смирись с этим и постарайся расслабиться. А ещё лучше, начни от этого кайфовать. Уверена, у тебя получится. И главное – дыши! Правильное дыхание - залог успеха!
Уж что-что, а «правильно» дышать в таком положении у меня совершенно не получалось. Меня не отпускал страх, что Рита сделает из меня калеку, и я вообще потом не смогу даже нормально ходить. Но нет, всякий раз, когда она меня отпускала, я рыдала ещё какое-то время и понимала, что я жива, и моё тело продолжает стабильно функционировать.
Домой я приползала совершенно обессиленная, заваливалась на диван, закрывала лицо руками и давала волю чувствам. Мне было стыдно даже перед самой собой за проявление этой слабости, за ощущение своей беспомощности и даже никчёмности, несмотря на свой, казалось, сильный характер.
Как-то раз я не выдержала напряжения, и мне безумно захотелось нежности и ласки. Мне захотелось просто побыть женщиной… И я неожиданно даже для самой себя решила поехать к Жеке. Это решение пришло спонтанно, без каких-либо размышлений о целесообразности такого поступка. Я даже понятия не имела, будет ли Жека дома, и как отреагирует на моё внезапное появление…
Мужчина в недоумении открыл дверь и уставился на меня ошарашенным взглядом.
– Настя?
– Жека…
Я вдруг со слезами на глазах кинулась к нему в объятия и прижалась к груди. Я нуждалась хотя бы в капле тепла и мужской поддержке…
Жека провел меня в зал и осторожно усадил на диван. Он аккуратно провел своей большой широкой ладонью по моей голове, приглаживая мне волосы.
– Что случилось?.. Моя девочка... – мягко проговорил он.
Его слова растеклись как мёд по моему телу.
«Моя девочка»… - смаковала я у себя внутри.
Я с безумной благодарностью посмотрела в Жекины глаза, притянула его к себе и жадно поцеловала.
Несмотря на мою внутреннюю холодность, наработанную годами, которая позволяла мне справляться с трудностями жизни, я всё же оставалась женщиной. Женщиной, которой необходима была разрядка, любовь, ласка… секс. Хотя бы иногда!
Поцелуи быстро перешли в жаркие прикосновения, тяжелое дыхание, страстный бурный секс и стоны.
Мои стоны.
Я стонала так, что казалось, даже соседи выйдут с нами покурить после того, как всё наконец закончится.
А закончилось всё на полу на большом белом махровом ковре в объятиях друг друга.
– Настя, ты вся в синяках! – вдруг заметил Жека и развернул меня к себе лицом, – Что происходит?! Кто это делает с тобой? Расскажи мне! – вспыхнул он, и в его глазах зажглись негодование и ярость.
– Не волнуйся ты так… - тихо прошептала я, приходя в себя после бурного секса. – Это всё Рита… Тренировки…