Я ненавижу драконов! или Ведьмино счастье. Часть 1
Шрифт:
— Риш, артефакты. Они активировались … и мы с лордом Астани думаем, что вскоре … вскоре начнется перерождение жизни, — в паузах делал вздохи герцог.
— Как такое возможно? — вскрикнул Риш.
— А что это значит? — так же спросила я одновременно с драконом.
— Идемте, расскажу по дороге, — ответил нам обоим Винзор и направился на выход.
Риш накинул на себя рубашку, штаны и так были на нем, и мы поспешили за быстро идущим герцогом.
— Оба артефакта начали светиться сразу же, как только сюда принесли «колыбель
— Разумеется, помню, — кивнул, подтверждая дракон, на ходу застегивая и заправляя рубашку в штаны.
— Лорда Астани, как настоящего ученого, это вообще обрадовало. Он несколько лет изучал, ставил эксперименты, проводил исследования. В итоге у него появилась интересная гипотеза. Оба артефакта были созданы Матерью природой, как говорят ведьмы, или попросту силами природы, как считают драконы, для зарождения жизни. Оба вылупившихся дракона выросли вдали друг от друга, и всегда стремились найти родственную душу, такую же, как он сам, в этом диком и опасном мире. Мудрость Матери природы заключалась в том, чтобы драконы выжили сами, развившись самостоятельно, а потом отправились на поиски своей пары.
Судя по тому, что жизнь началась, те два дракона встретились. А вот осколки их скорлупы остались лежать в том месте силы, где их расположила сама природа. Жизнь развивалась, драконы интеллектуально развивались, превратившись в разумных существ. Потом появились люди. Драконы мало обращали внимания на людей, считая их слабым подвидом, не способным выжить и развиться в цивилизованную расу. Однако, люди смогли приспособиться к суровым условия и даже создать свою страну. Лорд Астани предполагает, что именно «колыбель жизни» помогала ведьмам и людям из их страны.
Из-за того, что драконы не обращали внимания на менее развитую расу, не старались узнать и понять культуру страны, до них не доходили слухи об артефакте. Когда же перед императором Шахрисом встал вопрос о наследнике, то он стал собирать малейшую информацию, цеплялся за любую надежду, искал хоть какую-то возможность.
Именно тогда я вынес «колыбель жизни» из храма Матери природы. Шахрис принес сюда, в этот замок Лидал, где как он знал, есть второе яйцо первого дракона. Когда сюда спустили артефакт из храма, оба яйца воссоздали свою первоначальную форму и начали светиться внутренним светом. Лорд Астани уверен, что внутри созревала новая жизнь все это время.
— Двадцать лет! — ахнула я.
— Да, двадцать лет оба артефакта находились в одном состоянии. Но вот вчера, когда вы с Ришем коснулись «колыбели жизни», оба яйца поменяли свое свечение. Лорд Астани считает, что артефакты активировались из-за вашей любви, — герцог обернулся к нам и замолчал, позволяя осмыслить сказанное.
— Это означает, что из яиц готовы вылупиться драконятки? — Через несколько шагов спросила герцога.
Винзор вздохнул и долго молчал, затем
— Не совсем. Вы могли бы рассказать, что между вами произошло в тот момент? — вместо пояснений спросил Винзор.
Мы переглянулись и сцепили руки. Мы и сейчас понимали друг друга без слов. То, что тогда происходило с нами, было глубоко личное, откровение только для нас двоих. Как о таком можно рассказывать? Я лишь плотнее сжала губы, а Риш задумался.
— Я так понимаю, что что-то предстоит серьезное, иначе ты бы не стал нас расспрашивать? — медленно, подбирая слова, спросил Риш своего друга.
— Да, очень серьезное. Лорд Астани считает, что оба артефакта активировались из-за того, что с вами произошло в тот момент, — подтвердил слова друга Винзор.
— Ну и что? Это не означает, что мы позволим копаться в наших отношениях, — недовольно произнесла я.
— Что предполагает лорд Астани? — спросил герцога Риш, сжав мою руку, показывая, что понимает мое возмущение.
— Перерождение жизни, — коротко ответил Винзор.
— Ээээ, — непонимающе протянула я.
— Жизнь, которая существует сейчас, уничтожится, а новая возродится из двух артефактов. То есть мы с вами все погибнем, а двое дракончиков, что вылупятся из своих яиц, положат начало новой жизни, новой цивилизации, — просветил нас Эрган.
Сказать, что я была шокирована открывающимися перспективами, это, значит, ничего не сказать. Первая мысль была: «А как же мои дети?», а потом все ухнуло стремительно вниз: сердце, душа, мечты, надежды. Против Матери природы ничего не сделаешь.
Если нас сюда специально при вели, чтобы активировать артефакты и переродить жизнь, то спорить с этим просто бесполезно. Мать природа всегда идет к своим мудрым целям, иногда приоткрывая завесу над своими замыслами, иногда оставляя нас в неведении нашей роли в событиях.
Вот, как нас с Ришем, Мать природа столкнула, заставила полюбить, зачать детей, открыла душу, чтобы мы могли прочувствовать всю глубину нашего чувства, тем самым активировав артефакты жизни. А вся цель нашего существования с Ришем оказалась простая — с помощью нашей безмерной любви позволить переродиться жизни вновь, тем самым уничтожив все живое.
Тоска и отчаяние заполнили сердце, всхлипнула и прижалась к Ришу. Разве так можно? Почему так жестоко по отношению к нам?
— Этого не может быть, — потрясенно прошептал Риш и прижал меня к себе.
— Так считает лорд Астани. Он подпрыгивает от нетерпения, надеясь присутствовать при перерождении жизни, — пожал плечами абсолютно серьезный герцог.
— Но ведь он сам погибнет! — возмутилась я.
— Что для ученого смерть при проведении очередного эксперимента? Он готов жизнь положить на алтарь науки. А тут такое эпохальное событие предстоит, — так же спокойно произнес Винзор.
— Ты почему такой спокойный? Или что-то придумал? — спросил друга Риш, обратив на состояние Эргана.