Я ненавижу магические академии
Шрифт:
– Фьорда Берлисенсис? – удивленно спросила Фелан. – Вы действительно готовы?
Я не просто была готова, я уже, можно сказать, отработала текст по Рикю, семейной паре магов Воздуха, на Серене. И пусть он мне упорно бубнил, что такое – скорее исключение из правил, но сами-то супруги постоянно говорили, что только помощь и поддержка друг друга помогли им достичь тех результатов, довольно значительных, между прочим. Мне даже на вопросы, весьма каверзные с женской стороны группы, удалось ответить. Я почувствовала себя на некоторое время обычной девушкой, которой надо работать и которая может получить от этого некоторое удовольствие.
Фелан моим выступлением осталась явно довольна. В тетрадке у нее напротив моей фамилии появилось два жирных плюсика, что не могло не радовать. Их я сразу увидела, когда после занятия подошла к ней и спросила, не сможет ли она уделить мне пару минут. Она радостно согласилась и потащила меня в преподавательское кафе.
– Фелан, а ты с факультета Огня кого-нибудь хорошо знаешь, кроме Ильмы?
Мне показалось, она немного замялась, но потом ответила:
– Не могу сказать, что я сейчас ее хорошо знаю. Она всячески меня избегает. А что такое?
– Понимаешь, адвокат может добиться того, чтобы Бруно под залог выпустили, только нужны справка из деканата, что за ним сохранилось место на курсе и место в общежитии, и те самые характеристики, что уже собирались. Только неизвестно, где они сейчас, а Хайдеггер как назло уехал, у него и не уточнишь.
– Думаю, справку должны в деканате выдать – твой брат на хорошем счету был, – заметила Фелан. – А характеристики… Наверно, легче будет собрать их по новой, чем пытаться найти в том ворохе документов, что сейчас у следователя. Но ты говорила про залог, он большой?
Я только вздохнула. Умеют же некоторые сразу найти больное место и прицельно в него ткнуть.
– Сто тысяч эвриков. И я понятия не имею, где их брать, – честно ответила я. – Правда, Фабиан предлагает дать взаймы, но у него условия такие, несколько странные.
– Я могу одолжить, – неожиданно предложила Фелан.
– Но это же такие огромные деньги, – растерянно сказала я. – Ты уверена?
– Они же все равно ко мне вернутся, ведь Бруно – человек чести и от суда не сбежит, – небрежно ответила она. – А его оправдают, я уверена. Иначе вопрос о залоге и не стоял бы. А у меня это не последние деньги. Мой папа, знаешь ли, довольно приличную сумму положил на мое имя в банк перед отъездом. Сказал, что могу считать это своим приданым. А то вдруг мне приспичит выйти замуж раньше, чем он найдет свой хрустальный череп. Я эти деньги и не беру, мне вполне хватает на жизнь того, что он на расходы оставил.
Благородство Фелан поразило меня до глубины души. Вот так, рискнуть самым дорогим, что есть у девушки, – приданым ради человека, которого ты почти не знаешь. И на этом фоне мое собственное поведение по отношению к ней и Кудзимоси выглядело совсем некрасиво. И я никак, никак не могла взять у нее деньги.
–
– Протестировать? – удивилась она. – В каком смысле?
– На поцелуй, – честно ответила я.
– А где ты его успела увидеть, этого Нихратинеля? – она широко распахнула свои и без того немаленькие глаза. – Надо же, я его сама еще не видела, а кто-то его уже тестировать на поцелуй хочет. Неужели он так хорош?
– Нихратинеля? – удивилась я. Может, это второе имя Кудзимоси?
– Я про очередного выбранного бабушкой жениха, – усмехнулась она. – С ушами мирового стандарта, лучший из худших, так сказать. Но, похоже, ты совсем и не о нем?
– Я про нашего декана.
Фелан неожиданно расхохоталась и сказала, утирая выступившие от смеха слезы:
– Тарни? Тестируй, сколько хочешь, я не возражаю. Только сердце ему не разбивай и не заставляй купировать уши или хвост. Или что там еще не подходит вашей семье?
Я обиженно на нее посмотрела. Зачем мне ради поцелуя уговаривать Кудзимоси хвост отрезать? Больше ведь мне от него ничего не нужно. Я ведь только один раз хочу попробовать, просто, чтобы убедиться, что мне это лишь показалось под воздействием зелья. Убедиться и успокоиться, а то уже хвосты везде мерещатся, нормально жить мешают.
– А чего тебе вдруг захотелось его протестировать? – заинтересованно спросила Фелан. – Тоже для коллекции? Чтобы иметь возможность честно записать на карточке «Вот эти, с хвостами, целуются так себе»?
– А он тебе про Дершели не рассказывал? – удивилась я.
– Нет. А должен был? Неужели тоже протестирован и признан негодным?
Я представила наглую физиономию Кирби, весьма далекую от совершенства, наклоняющуюся ко мне с вытянутыми в трубочку губами, и меня передернуло от отвращения. Представить рядом его и меня, как такое в голову могло прийти? Я укоризненно посмотрела на Фелан, заинтересованно подавшуюся в мою сторону, и рассказала ей, чем закончилась моя попытка заработать на знании этикета.
– И вот теперь я постоянно вспоминаю этот поцелуй Кудзимоси и мучаюсь, показалось ли мне это под воздействием зелья или он действительно так хорош, – закончила я.
И посмотрела на Фелан. Кому, как не ей знать правду? Тем более что с Антером она тоже целовалась. Но девушка совсем не торопилась радовать меня сравнительным анализом, она прикусила губу в попытке сдержать рвущийся хохот и старательно молчала.
– А если окажется, что он и без зелья хорош, то что тогда? – наконец выдавила она из себя.
Похоже, глупое хлопанье глазами в этой Академии входит у меня в привычку, потому что ничего внятного на ее вопрос сказать я не могла. В самом деле, если окажется, что без зелья он целуется не хуже, а не дай боги, лучше, ведь как на меня повлияло то состояние, точно сказать нельзя, то что я тогда буду делать?
Ответа от меня она и не дождалась и потащила к Ильме. За то время, что я ее не видела, Воронье Гнездо так и не узнала о существовании расчески. Я с сочувствием на нее посмотрела – вот что учеба с девушками делает, потом мой взгляд упал на Фелан, которая выглядела очень даже ухоженно, и меня поразила простая мысль. Не учеба, нет, это с ней Серен сделал! Хвосты – это вообще само по себе – зло, а у таких, как Кьеркегор – зло вдвойне!