Я никогда вас не полюблю

Помазуева Елена

— Что у тебя стряслось? — Шепотом спросила сестра, помогая развешивать одежду на просушку.

— Мне пообещали найти Сиету, — коротко сообщила ей.

Лаэль некоторое время хмурилась, видимо вспоминая свои видения связующих нитей, а затем кивнула.

— Я переночевала в «Сварливой кошке», — переодевшись в домашнее платье и налюбовавшись на спящего сына, присела за стол завтракать.

— Усиль ушел, — обронила Лаэль.

— В театр? Что так рано? — удивилась я, потягивая горячий бульон.

— Собрал вещи, попрощался и ушел. — Голос сестры дрогнул.

Некоторое

время мы молчали. Лаэль тяжело вздыхала, словно пыталась сдержаться и расплакаться, а я рассуждала. Получается, его напугало мое решение продолжать поиски. Могу понять фейри, волею случая оставшегося в живых, а сейчас моя инициатива может вновь поставить под удар его не только благополучие, но и жизнь.

— Он звал меня с собой, — нарушив молчание, призналась Лаэль.

— Тебя? Почему? — Удивилась я и прихлебнула бульон из чашки, обожглась и с досадой поставила посуду на стол.

— Он считает, мне опасно оставаться с тобой, — короткий взгляд исподлобья.

— Усиль заглядывал в связующие нити? Знает о чем-то, чего мы не рассмотрели? — Серьезно озадачилась я.

— Он много лет не обращается к магии, — покачала головой Лаэль.

— Тогда почему? Ты видела нити, знаешь о моем намерении найти Дэрила и поддерживаешь в этом стремлении, — не сводила внимательного взгляда с сестры.

В ответ она промолчала, потупившись перед собой.

— Ты же поддерживаешь? — Взволновалась окончательно.

— Тиоль… — тяжело вздохнула она. — Что-то очень странное творится с нитями. Я не могу тебе ничего рассказать.

— Значит, это касается непосредственно меня, — сделала вывод, зная мышление фейри.

— Не только.

— Кого еще?

— Не могу сказать. Слишком много накручено, — вздохнула Лаэль, — но начало положено, и к чему все приведет я не знаю … Тиоль! Мне страшно!

Она подняла на меня заплаканные глаза. В утреннем полумраке не обратила внимания на покрасневшие и припухшие веки, на слипшиеся от соленой влаги ресницы, на выражение безмерной тоски, поселившейся в глазах сестры.

Порывисто встала и обняла Лаэль. Она тихонечко заплакала, выплескивая сомнения и страх.

— В любом случае сегодня ничего ужасного не случится, а значит, не стоит лить слезы из-за того, что может и не случится, — погладила ладонью по белой макушке. — Давай еще маму расспросим.

— О чем? — хриплым спросонья голосом поинтересовались у нас, — Эдмон требует маму.

— Иду! — Сердце радостно подскочило. — Я вернусь, и у меня будет масса вопросов, — предупредила обеих.

Сын отказывался вылезать из-под одеяла, ожидая, когда мы с ним поздороваемся. Обычно каждое утро мы разговаривали, пока умывались и одевались. Обычный, веселый разговор о погоде, о прочитанной бабушкой на ночь сказке, о театре и о леденцах, которые недавно обещала купить.

За завтраком нам не удалось поговорить, но тем сильней хотелось задать множество вопросов. Необычно тихая Лаэль сидела у окна и рассматривала прохожих. Неужели она надеется, что Усиль вернется? Я не могла осуждать фейри, прекрасно понимая его мотивы. Рядом с нами он живет в постоянной нависшей опасности.

Наша пара хорошо зарекомендовала себя в театре, нас связывает не более чем дружба. Скорее мы нуждались в его присутствии, чем он.

Несколько дней прошли, мало отличаясь от предыдущих. Усиль, встречаясь в театре, здоровался, но от любых разговоров отказывался. Я перестала мучить его расспросами, успокоившись ответом, что проживает фейри у своего друга Тода.

Спектакли приносили прибыль. Зрители скупали все билеты, а мы выходили каждый вечер на сцену и лихо отплясывали под веселый мотив, ставший популярным.

Я ждала. Просыпаясь утром и ложась поздно ночью, прислушивалась к стукам в дверь, тихим голосам. Мне казалось должны вот-вот позвать и сообщить очень важные новости. Не знаю, чего хотелось больше, узнать, что найдена Сиета, или получить новость о возвращении Дэрила.

В театре сразу обратили внимание на изменившиеся отношения между мной и Усилем. Какое-то время посплетничали и забыли, найдя более интересные темы. Вскоре стала замечать, что актрисы начали открыто заигрывать с фейри. Ведущий актер манил начинающих статисток как сладкий нектар. Не знаю, как относился к женскому интересу Усиль, предпочитая не замечать их стараний.

Вечерами я возвращалась одна по ночному городу, с усталостью вспоминая, что вдвоем всегда легче добирались до дома. Лаэль перестала встречать у двери, окончательно замкнувшись.

Разговор с мамой не сложился. Она отказалась отвечать на вопросы о детях фейри среди обычных людей, сославшись на то, что после потери магии и крыльев никогда не пойму мотивов тех, кто перестраивает реальность.

Спустя месяц я возвращалась домой, когда позади послышались странные шаги. Когда оглянулась, никого не увидела. Некоторое время осматривалась по сторонам, опасаясь встретиться с наемниками или псами, но улица оказалась абсолютно пуста. Приверженцы темных не станут прятаться или скрываться, они ведут себя шумно, а за мной явно крались.

Теперь я вдвойне прислушивалась к звукам вокруг. Не показалось. За мной действительно шли, причем делали это, умело скрываясь.

— Кто здесь? — Резко развернулась и встретилась лицом с мордой кота огромных размеров.

— Ти-иль, — протянуло животное и поднялось на задние лапы.

Во рту между клыков торчал кусок бумаги.

Осторожно протянула ладонь, и в нее упала записка. Кот резво развернулся, сделал два огромных скачка, а потом запрыгнул на карниз ближайшего дома. Миг и серая фигура, махнув хвостом, скрылась во мраке.

Уличные фонари давали мало света, рассмотреть написанное не удалось. Я поспешила домой, взбежала по ступенькам и, не разуваясь, кинулась к горевшей свече. Размашистыми буквами было написано: «Сиреневая, тридцать два».

Бумажка дрожала в руках, а я едва переводила дыхание. Тосс и Эгра сдержали слово, они нашли слухачку. Устало опустилась на ближайший стул, стараясь успокоиться. До утра несколько часов, надо постараться поспать и собраться с силами. Мне предстоит трудный разговор с Сиетой, укравшей брошь. Как я смогу заставить ее вернуть ценную вещь?