Я объявляю войну
Шрифт:
– Он был у меня недели три назад... А ты совсем загордился, завязал что ли? Баню, брат нельзя пропускать, вмиг обовшивешь. Душой, я имею в виду.
– Да просто не приехал, не помню даже почему.
– Ты давай закусывай, что такой хмурый?
– Завтра - в рейд. Сложный будет денек, тостами не увлекаться, предупредил Андрей.
– Есть, товарищ старший лейтенант!
Лидия Васильевна ушла спать. Екатерина выглянула на крыльцо, услышав доносившееся из бани пение, вернулась и вывела Наташу.
– Послушай...
Из глубины сада неслась песня:
...Враждебное небо и гор баррикады
Свинцом поливают российских
Здесь в дружбе спасенье, здесь дружба - награда,
Одна из немногих военных наград...
– Хор Пятницкого. Свежевымытый, - прошептала Екатерина, обняв за плечи Наташу. Песня прервалась, послышался говор, спор, и они снова запели:
Друзья нас от пули в бою прикрывали,
Делились из фляги последней водой.
И слезы, как боль, друг от друга скрывали,
Убитых друзей отправляя домой...
– Известный репертуар. Это надолго. Пропала ноченька у бедной девоньки...
– Екатерина усмехнулась.
– Что, что?
– не поняла Наташа.
– Банный день. Да ещё Игоря помянут. Нарежутся в стельку. Пока не измылятся. Привыкай.
Екатерина ошиблась, привычных тостов не произносилось, вспоминали Игоря, друзей, черные южные ночи... Но просидели допоздна. Потом вышли в сад.
– Я, пожалуй, в сарай, пойду, на сеновал, - потянувшись, сказал Андрей.
– Люблю этот запах... И продувает там, комары не беспокоят.
– Знаю я, что тебя беспокоит, - ухмыльнулся Стас.
– Скорее всего, Гондурас.
– Что, что?
– Заодно покараулишь. Спать-то все равно не будете, - Стас отскочил, ловко увернувшись от кулака Андрея.
У дома разошлись. Стас, не зажигая света, проскользнул в спальню и попал в жаркие руки Екатерины. Ночью она была нежна и послушна, Стас мгновенно забывал и её дневные резкости и острый язычок. Не обращал он внимания и на другие причуды, все это не отражалось на главном: она ему нравилась и вызывала любовь. И сейчас он снова почувствовал знакомое пьянящее желание... Потом долго лежали молча.
– Стасик, сколько они ещё у нас пробудут?
– нарушила тишину Екатерина.
– Нет, нет, ты не подумай. Я просто так, пусть живут, сколько хотят...
– В понедельник все решится: Андрей встречается со следователем, ответил Стас.
– Я завтра поеду к маме. Юрку надо привезти? Или пусть ещё побудет?
– В воскресенье вместе сгоняем... А завтра нам "Ласточка" понадобится. Поедем с Андреем договариваться, насчет памятника Игорю. У него аккумулятор барахлит, - хладнокровно сочинял Стас.
– А эта Наталья - ничего... Только жалко её. Он, конечно, мужик видный, только...
– Что только?
– С придурью слегка.
– У меня, Катенька, нет друзей с придурью, пора уж запомнить.
– Ну, извини. Просто, малость тронутый. Чуть-чуть. А так - ничего.
– Что-то уж слишком ты его критикуешь. Небось, сама к нему неравнодушна, - пошутил Стас.
– Я? Да нужен он мне сто лет!
– шепотом возмутилась Екатерина.
– Спи. А то ещё поругаемся...
Нечаянно, но попал Стас в самое сердце. Лежала где-то в потемках души, в самой затаенной её глубине почти уснувшая теперь и раздражающая Екатерину смутная тяга к этому мрачноватому на вид парню. Несколько лет назад она почти призналась ему в этом. Она и сейчас помнила тот день. Стас включил музыку и курил на крыльце, а они танцевали. Одни в комнате. Говорили непринужденно, иронически игривом тоном. Она прижалась к нему и спросила: "Ты
Андрей поднялся по пружинистой лесенке на чердак, в голову ударил пряный дух свежего сена, полевой ромашки и свежих сосновых досок. Он осторожно присел и достал фонарь. В темноте совсем рядом он услышал Натальин шепот:
– Нет, нет, не включай, Андрюша. Я не сплю. Я жду тебя. Ты совсем запарился, милый. И забыл обо мне. Иди сюда, ближе...
Когда мир снова наполнился звуками, Наташа склонилась над ним:
– Андрюш, ты почему молчишь? Ведь мы ни о чем не успели поговорить. Какая-то сплошная гонка. Поговори со мной.
В полутьме странно блестели её глаза.
– Я говорю, только не вслух.
– Интересно. У тебя мама такая симпатичная... А кто был твой отец?
– Инженер. Умер 5 лет назад... Инфаркт. Обычное дело у терпеливых людей.
– А у меня папа - тренер по волейболу. Ему ни за что не дашь 50 лет. Он такой высокий, спортивный и надежный. Мама за ним, как за каменной стеной. Ты чем-то его напоминаешь. Я потому и обратила на тебя внимание, тогда, в сквере... Скажи, ты о любви когда-нибудь думал? Как ты её себе представляешь?
– Из меня плохой теоретик, Наташенька. Лучше я тебя послушаю.
– Но ты меня любишь?
– Да.
– И что ты чувствуешь? Что думаешь обо мне?
– Не знаю.
– Фу, какой ты.
– Я люблю тебя. И доверяю. Точнее - верю.
– А ещё что?
– Разве этого мало?
– Что подумает твоя мама? Ведь я ушла к тебе...
– Ничего не подумает. Рада будет. По-моему ты ей нравишься.
– Но я ведь пока что как бы твоя мимолетная подружка... Такая ночь, Андрюша, сказочная... А ты все молчишь.
– Пойдешь за меня замуж, когда все это кончится?
– Ты серьезно?
– Вполне. Мне так будет спокойнее. Тогда, в случае чего, я буду защищать свою невесту.
– Только поэтому?
– А ты оказывается придира.
– Но знаешь в таком виде делать предложение как-то не принято. Ты хотя бы одел майку... Мой милый голый король. Ты совсем завоевался.
Он потянулся было за изгловье, накинуть на себя что-нибудь но она остановила его руку:
– Я пошутила, Андрюша, я согласна, какой ты... Так даже лучше. Очень оригинально, - она засмеялась.
– Иди ко мне. Он обнял её за плечи, от её прохладного тела исходил покой и легкость. Он поцеловал её полуоткрытый рот, она застонала задыхаясь, горячая волна нежности захлестнула, подхватила их...