Я один вижу подсказки 5
Шрифт:
И главное, этот свет рванул вперёд, словно стрела, сопровождаясь характерным свистящим звуком.
Андрей бросился вперёд, проведя молниеносный удар.
Лезвие вошло в плоть монстра, прорезая его насквозь, создавая проход к Николаю Ясоновичу.
– Вот и ты, – усмехнулся он. – Старикан...
Его голос звучал высокомерно.
«Не нужно винить меня.»
«Тебе нужно было сдаться. Послушно, без лишних жертв.»
«А теперь… я просто усыплю бешеного зверя.»
«Надеюсь, Императора удовлетворит
Светящийся меч, разрезал плоть, словно масло. Андрей стремительно приблизился к своему врагу. Теперь его клинок невозможно было остановить.
Острие вонзилось в грудь старика, пробивая ребра и выходя наружу.
«Вот и всё!
Но Николай не дрогнул. Он не упал, не издал ни стона. Вместо этого он поднял взгляд на Андрея, в его глазах не было ни боли, ни страха, ни мольбы о смерти.
– А всё ли?
И в тот же миг протянул руку, превращая её в нечто жуткое. Пальцы исказились, сжались, принимая форму челюсти, и сомкнулись на плече Андрея.
«А?!»
В первые мгновения мозг пытался осознать происходящее, анализировать. Только потом до него дошло: плечо, рука и часть шеи… Их просто не было. Как будто неведомая пасть откусила их, оставив зияющую пустоту.
«Чёрт… Этот старый монстр…»
Андрей стиснул зубы, несмотря на боль.
«Да сдохни ты уже!»
***
В этот момент мы вышли из дома.
Там был не только я: Софья, Айгуль… Моей матери и служанок не было – они находились в другой комнате, наблюдая происходящее через окно.
Я отчетливо видел, как клинок вонзается в тело отца.
Каково же им было? Видеть, как опору семьи пронзают насквозь...
У отца и матери был брак по любви, редкое явление в нашем мире. Представляю выражение её лица. Возможно, она упала в обморок. Или ещё хуже.
А что я? Как я реагирую?
Не знаю… Странное чувство.
То ли из-за того, что привык видеть смерть – сам убивал много, – то ли момент слишком шокирующий. Эмоции словно застыли, как будто кто-то нажал на кнопку «пауза».
Не было истерики, не было крика во всю глотку: «НЕЕЕТ!»
Я просто обернулся к Софье.
Её глаза были круглыми, словно пятирублёвые монеты.
Казалось, она уже мысленно примеряла корону на голову, готовясь уехать с гордо поднятой головой. Она ведь принцесса.
Но сейчас она не верила своим глазам.
Софья смотрела на «своего» верного воина и, вероятно, думала:
«Какой идиот...»
«Так тебе и надо.»
«Надеюсь, что ты умрёшь.»
После второго испытания Софья явно не хотела ругать или обижать своего проводника. Он был слишком ценным, слишком невероятным, чтобы позволить себе такую роскошь.
Она была всего лишь маленькой принцессой, слишком юной, чтобы выдержать его гнев.
Поэтому, когда я обернулся, она последовала моему примеру, с тревогой посмотрев мне в глаза.
– Твой воин…
– Прости.
– Я просто не понимаю… Почему? Это из-за того, что ты не достигла ранга «А»?
Мои слова прозвучали, почти комично, хотя на самом деле в них не было ничего смешного. Чёрная шутка, рождённая в ужасе.
– Нет… – выдавила она, но больше ничего не сказала.
– Так что же ты молчишь? – я мягко подтолкнул её вперёд.
– А что делать? – её голос дрогнул, она действительно не понимала.
– Ты же принцесса… Так скажи им.
– А?
Её глаза широко распахнулись, словно молния ударила прямо перед ней. Она осознала, что в её власти остановить этот кошмар. Осознав это, она резко отвернулась от меня, набрала воздуха и, что есть силы, закричала:
– СТОЯТЬ!
Её голос разнёсся над окровавленной поляной.
Поле боя замерло. Солдаты, израненные, истекающие кровью, прекратили сражение. Кто-то остался без руки, кто-то – без ноги. Но все, как по команде, обернулись на крик.
Этот голос был слишком знаком.
И кто же это? Пятая принцесса Софья из рода Рюриковичей.
Несмотря на разгар битвы, воины медленно опустились на колено. Её слова стали рубежом – сражение завершилось.
Даже навык моего отца – Апофеоз Обжорства – «потух». Обжорство вернулось на своё место, в бездонную пустоту.
Отец уходил с поля боя, не глядя по сторонам, будто те, кто ещё минуту назад были врагами, больше не существовали. Те, кто готов был рвать друг другу глотки.
А что теперь?
Снова мир.
Отец подошёл ко мне. С дырой в груди он поднялся по лестнице, как будто это была очередная мелочь.
– Ты вернулся, сын? – спросил он, словно речь шла о погоде.
– Да, – ответил я, стараясь не показать смятения.
– Как прошло испытание?
Что я мог сказать? Только:
– Нормально. Все живы, здоровы.
Для него этого было достаточно. Обычно таких слов было бы мало, но сейчас он выглядел как-то… сентиментально.
– Молодец. Отличная работа, – произнёс он, и в его голосе звучало больше тепла, чем я привык слышать.
Я хотел возразить. Работа была выполнена кое-как, на троечку, если не хуже. Но спорить не стал – любая работа заслуживает оценки.
– Ты это… – начал я, пытаясь подобрать нужные слова. – Зайди в дом. Тебе нужно залечить рану.
Отец удивлённо поднял бровь.
– Что?
Во взгляде читалось: «Сынок, у меня дыра в груди. Тут подорожником не обойдёшься…»
Однако я настаивал:
– И всё же зайди.
– Хорошо.
Он подчинился и вошёл в дом.
Я остался стоять на крыльце, наблюдая, как воины один за другим покидают двор. Никто из них даже не пытался остаться, чтобы перевязать раны или отдохнуть. И правильно. Пускай убираются.