Я пас в СССР! 2
Шрифт:
— Копыта отбросил, номинант Нобелевской премии мира! Кондратий хватил! — Радостно возвестил учитель. — Ты чего, Вань, совсем за политической ситуацией не следишь? И я тебе говорю, вовремя он помер, передавали, что среди его бумаг, подготовленных для выступления на съезде, такая клевета на нашу армию содержалась, что вот он под следствием и не выдержал: то ли совесть заела, то ли опасение за свою шкуру!
— Да ладно вам, — заступился я за Андрея Дмитриевича. — зато он немалый вклад сделал в создание ядерного оружия в свое время, а от маразма в старости никто не застрахован…
Вернулся
— Говорит, что теперь сверхсрочная переводится на какую-то контрактную основу! — Захлебываясь от переполнявших его эмоций, рассказывал Серёга. — Платить будут хорошо, на пенсию рано и всякие компенсации за ранения, и в случае боевых действий оклад в несколько раз повысят! И жилье обещают по выслуге лет предоставить от армии, как вот у нас МЖК коттеджи строят — так вот такой же! Братан сегодня с утра собрал вещмешок, руку мне пожал, пожелал удачи и со словами: «В жопу это село, я и так без всяких путевок и загранпаспортов мир повидаю и страну объеду! И заработаю!»
— Фи! — Сморщила носик одна из записных красавиц класса (Лену свою я вне конкуренции считаю — на первом месте). — Серёжка, стоит ли несколько лет кирзовые сапоги топтать, ради коттеджа? Мы тоже в этом году в такой заедем, было бы желание! Уже четыре улицы отстроили, скоро в своих халупах только ферма жить будет!
Возникший гвалт (только наш комсорг не участвовал в общей беседе — всем своим обликом напоминая нахохлившегося ворона под дождем) купировала в самом зародыше появившаяся Лариса Максимовна, вместе с членами экзаменационной комиссии. Взъерошенные ученики, не успевшие исчерпать все аргументы в только начавшемся споре, с неохотой расселись за партами, бросая на своих оппонентов многозначительные взоры. Я присмотрелся к нашей директрисе — и впрямь: глаза покрасневшие и вид такой, словно у декабристки, собравшейся взойти на эшафот.
— Здравствуйте ещё раз, дети! — Строго сказала директор, достала платочек, промокнула глаза, а затем трубно высморкалась. — Поздравляю вас с первым экзаменом! Сегодня будет сочинение на свободную тему, по любому прочитанному вами литературному произведению…
Половина класса заплакала, половина впала в панику, поднялся нарастающий ропот не готовых к такому повороту выпускников. Рассчитывали на диктант, изложение или, на худой конец, сочинение на заданную тему. Вроде «Лев Толстой
— Да как же так, Лариса Максимовна?!
— Мы не готовились же!!!
— А что писать, Лариса Максимовна, можно я по Солженицину напишу, как раз «Архипелаг ГУЛАГ» прочитал?! — Внес и я свою лепту в охвативший класс раздрай.
— Тихо! — Неожиданно сорвалась на крик наша русалка и тут же, словно устыдившись минутной слабости, всхлипнула. — Я и сама, хмм, в некотором недоумении! Но вот такую тему из ГорОНО прислали! Да, Ванечка, можно писать всё, что хочешь… — Тут наша директриса не выдержала, и всхлипывая удалилась, прижимая к глазам платочек, на ходу риторически возмущаясь. — Что происходит?! Нет, я так больше не могу!!!
Сразу же после удалившейся из класса директрисы вошел из коридора трудовик, поигрывая киянкой, и поднявшийся ропот стих, перейдя в опасливый шепот — не ожидавшие такой подставы ребята и девчонки советовались, что, а самое главное, как писать. Посмотрел на Лену — и у неё в глазах плещется паника: золотая медаль в опасности!
— Так, расслабься дорогая, что ты недавно читала, вернее, что тебе из прочитанного больше всего понравилось?
— Стругацкие, «Полдень, XXII век», — пролепетала она. — но это же фантастика, неужели можно?
— А чо нет? Солженицин тоже фантастика, да ещё с элементами клеветы — по нему же можно. — Успокоил её. — Пиши и не сомневайся! Книга хорошая, вот и развей мысль, про светлое будущее и общество, построенное на принципах справедливости и правилах социального общежития. И да, Лен, введи термин ПРБ, прекрасная Россия будущего, прям упирай на это, что видишь будущее страны таким, как его описали братья Стругацкие.
— Какая Россия?! Мы же в СССР живем… — впала в задумчивость моя ненаглядная.
— Мы как раз в России, милая, да ещё и на Урале. А СССР, боюсь, уже никогда не будет прежним. Если вообще будет…
Трудовик всё-таки не выдержал и вдарил киянкой по учительскому столу: «Молчать! Тишина должна быть на экзамене!» Оставшиеся две учительницы предпенсионного возраста синхронно подпрыгнули, а в классе тут же установилась тишина, сменившаяся вскоре шелестом выданных тетрадных листков с печатями для черновика и чистовика, да сосредоточенным сопением учеников, погрузившихся в тяжкие раздумья.
Скосил глаза на соседку по парте: Лена, успокоившись, с мечтательной улыбкой строчила не переставая, поймав вдохновение. Придвинул поближе черновик и без раздумий вывел тему: Александр Исаевич Солженицин, «Архипелаг ГУЛАГ» Затем сделал отступление и начал само сочинение: «Во первых, автор — пидарас!» Немного подумал, вспомнил рыдающую Ларису Максимовну и исправил на клеветник. За час с небольшим накатал в черновике всё, что я думаю об этом деятеле, и практически без исправлений — приступил к чистовику. Уложился раньше всех, к тому моменту и успокоившаяся директриса вернулась к остальным членам экзаменационной комиссии, сдал сочинение и с чистой совестью покинул класс.