Я планировал взорвать мавзолей
Шрифт:
– Хватит! – крикнул пахан… Подать ему веник и швабру!.. Бери!.. Бери, с-сука!!! Ну!!!
Наступила мертвая тишина – все затаив дыхание, наблюдают это зрелище.
Слышу шепот "Архитектора":
– Не бери…
Чувствую, как он корпусом отталкивает меня…
Снова посыпались удары. Били, кто чем: сапогами, кулаками, ногами. Выбили челюсть. Загнали под нары, в промежуток между мужиками и педерастами.
Лежу. Заглядывает Гулливер:
– Говорят, у тебя зубы золотые… Засвети… А, че – снимай. Снимай, а то с челюстями будем выносить,
Понял: не шутят, но зубы снимать не спешил, тянул время. А вдруг – думаю – на этап выдернут…
Заглядывает снова:
– Ну, че!?
– А не снимаются… – говорю.
– Ну, смотри сам!.. – и пошел.
После вечерней проверки пахан объявляет:
– Мужики! Че делать будем?! В стойбригаде себе и нам тюрьму строил, а "хату" убирать ему, видите ли, западло!.. Может, выберем кого-нибудь другого хату убирать?! А?!.. Как думаете?!
Воцарилась мертвая тишина – каждый боится сказать слово против. И еще, кроме того, логика такая: Если не выберут его, то могут выбрать меня. То пусть уж лучше кандидатом в педерасты будет он…
– А мы сделаем по справедливости, чтобы вы не думали, что это произвол! Загоним "полосатым" "маляву"! Как они решат, так и будет!
Что они писали – никто не видел. Через час "баландеры" принесли ответ.
Вытаскивают меня на середину "хаты"! Зажал пальцами то, что написано сверху, и то, что внизу.
– Читай громко, чтобы все слышали!..
Я говорю:
– Покажи всю "маляву"!..
– Ах ты, с-сука!! – и градом посыпались удары.
– Читай! Читай тебе говорят!..
Читаю: "…жестоко побить и загнать на парашу…".
– Все слышали?! "Полосатые" присудили его побить! Зону строить ему, видите ли, не западло, а камеру убирать – западло! Ну, че, мужики, – правильно?!.. Шо молчите?!.. А?!..
Послышались голоса:
– Правильно! Так ему и нада!
Я кричу:
– Мужики! Меня убивают за мои золотые зу!..
Не успел договорить последнее слово, потому что в этот момент почувствовал сильнейший удар по почкам – у меня перехватило дыхание, согнуло от боли. Лучше бы я этого не говорил, потому что это их ужасно разозлило. Били, сколько хотели. Опять загнали под нары.
Заглядывает Гулливер:
– Теперь то понял? Да? На, возьми ступинатор, снимай зубы. И не тяни время, а то хуже будет! (ступинатор – металлическая пластина в обуви.)
Целую ночь молился и, плача, снимал все свои девять золотых зубов и коронок. При этом один зуб сломался. Гулливер часто наведывался – интересовался как идут дела. Утром, убедившись, что во рту золотых зубов больше нет, подобрел. Ласково так, усердно спрашивает:
– Голова не болит?..
Предлагает:
– Возьми таблетку… Может, надо чего – говори…
Блатные рассчитались между собой моими зубами и больше не били, но стирать их одежду и мыть пол все же заставляли. Земляки меня обратно к себе не приняли – шарахались, как от прокаженного – поверили в этот фарс, который разыграли блатные и
Один из наших блатных заглянул:
– Ты почему такой тупорогий? Ты же видел, какая у нас вышла непонятка из-за денег… Кому и что ты хотел тут доказать?.. Умный бы сам сразу золотые зубы снял и отдал. И был бы цел и невредим… Эх, ты…
Тем временем в камеру закинули новый этап. С ними поступили так же, как и с нами. Ночью одного новичка жестоко избили и он "выломился" из камеры. (Вышел на прогулку, а назад зайти категорически отказался.) "Заложил" всех тюремной администрации.
Запахло жареным. Блатные заволновались. Шепчутся и все на меня поглядывают. Вызывают всех в "оперчасть". В коридоре ко мне подошел Гулливер и, положив руку на плечо участливо интересуется: "Николай, может тебя здесь кто-то притесняет? Так ты скажи… Мы быстро голову отвинтим, ты же нас знаешь…".
И дружеским тоном: "Ты уж на нас не сердись – сам виноват. Пойми: это Сибирь. Здесь в каждой тюрьме тебя бы убивали за золото во рту. Тебе надо было сразу же подойти к нам и отдать зубы. А мы бы тебя к себе притянули, поддержали, чаем напоили… Ты уж, браток, нас не выдавай. Ладно?.. А мы, по этапу пустим молву, чтоб тебя никто не трогал… Ну, ладно? А, Николай?".
И так ласково заглядывает в глаза…
Что делать? "Заложить" их? Так оставят же в тюрьме для следствия, а по этапу, впереди меня пойдет дурная слава. Идти этапом еще ой, как далеко, сидеть в заточении еще ой, как долго. Разделить судьбу "Архитектора"?
– Ладно… – буркнул я.
Вызывают всех по очереди к "оперу". Там разговор короткий:
– Почему такой побитый?!.. Что – упал?!.. Почему же такой неуклюжий?!.. На администрацию жалобы есть?!.. Этапом следовать можешь? Следующий!..
Ему главное, чтобы на него жалоб не было, а там пусть хоть поубивают друг друга.
А того новичка, который "выломился" из "хаты" действительно, жаль. Информация распространяется быстро. Придет он этапом в следующую тюрьму, а там его уже ждут: "Тебя отпида…ить хотели, а ты "выломился" из "хаты" да еще и "заложил" всех! Там ты с х.. сорвался то здесь отпида…им!".
Почему же так не любят "ломаных"? А потому, что знают: если зек раз пожаловался, "заложил", то "опера" заставят его и дальше "закладывать" – сделают мягкотелого узника "кумовкой".
Не верь, не бойся, не проси. Не верь – думаю, понятно. Не бойся – на этой твоей слабости следователи будут играть. Не проси – в ответ на выполнение твоей просьбы заставят выполнять ихние задания.
За какую же серьезную вину можно стать "дырявым"?
Ну вот: я им мог стать. За что? А за то, что зубы свои золотые снимать не спешил. Единственным благородным человеком в той камере оказался… "Архитектор". Если мыслить логически, то ему было выгоднее, чтобы их семьи стало больше, тогда было бы меньше нагрузки на него. Но он… шепнул мне "не бери", и незаметно оттолкнул…