Я побит – начну сначала! Дневники

Быков Ролан Анатольевич

3. Сразу придумать актеров.

4. Цирк: дрессура, батут, иллюзион, голова в ящике, собаки. Медведи, тигры, голуби, слоны, попугаи.

5. Комбинированные съемки. Надо сделать также музыкальные блоки-сюжеты. Надо планировать экспедицию в Ужгороде и Ялте.

6. Надо сделать погоню с превращениями.

7. Зубры, кабаны, олени, индюки, петухи.

Мы мытари, Мы мытари, Мы мытари! Мы ищем – рыщем – свищем Повсюду взад-вперед! И так уж повелось на свете исстари, Что

не мытьем, так катаньем Мытарим мы народ.

Прочитал эпиграммы Гафта в списках. Когда Валя читал мне их сам, главное в них было остроумие, иногда меткое слово. В списке они производят тяжелое впечатление, было неловко за Валентина, стыдно, что это читают люди об актерах. Все говорят – «очень злые» и не верят, что написал их Гафт.

В ответ сочинился экспромт:

Добряк! Прославлен будешь ты Кипеньем злобы бескорыстной, Душой изменчивой, но чистой Ты за пределом той черты, Где правда выглядит надменно, И казнь за правду непременна! О, добрый Гафт! О, нервный гений! Спаси тебя Господь от тех, Кто спровоцировал успех Твоих незрелых сочинений!

Большой Циновник! В отличие от малых циновников циновок не делал и на них не спал.

Не надо играть черты характера, их нельзя играть, их глупо играть. Нет у человека черт характера – это одно из самых приблизительных обозначений жизни живой души, убогой или исполинской, расколотой или цельной – какой угодно. Надо играть так, чтобы на вопрос, какой он человек, ты бы ответил с таким же трудом, как если бы тебя спросили, какой человек ты. Но спросили бы на той исповеди, на которой лгать нельзя, на которой требуется посильная личная объективность.

Убожество актерское – это, во-первых, человеческая убогость: отсутствие неханжеских, неопошленных, личных отношений к жизни. Отсутствие себя! – Вот что убивает.

Мы уступаем ушедшему поколению театральных титанов духовным своим убожеством.

К «Троянскому коню»

Действия фильма «Троянский конь» («Амнистия») развиваются на фабрике детских игрушек. Лодырь и пьяница Соловейчик терроризирует руководство фабрики. Тогда решают отправить его на курорт, и он, узнав, что мог бы поехать не в Сочи, а за границу, сходит с поезда. Старый директор фабрики умирает, не выдержав напряжения. Дрозд – молодой специалист на фабрике. Таратута – влюбленный в нее художник фабрики. Далее размышления Р.А. о невыстроенности сценария. Быков – и актер, и режиссер, у которого анализ роли, сценария всегда был сильной стороной его дарования. Любое его участие в фильме, даже если это крохотный эпизод, начинался с анализа. Как он говорил: «Надо определить, кто кому дядя».

«Кто за?»

Все куклы на конвейере едут, подняв правую руку.

Самый главный вопрос сценария – так что же случилось, когда Соловейчика вернули? Как развились события? После суда Соловейчик охамел (сцена телефонного разговора с приятелем), приставал к Дрозд, получил по физиономии… Дальше? А дальше его отправляют в Сочи! Но отчего надо идти на этот шаг? Действие забыто…

30.06.80 г

Вчера Юра Щекочихин рассказал потрясающее

дело о дельцах (лес, запчасти, железо, полиэтилен). Это такой синдикат, связи которого уходят к министру МВД Узбекской ССР, ко второму человеку в стране по лесу, начальнику Главка и т. д.

Взятки в 100–200 тысяч рублей, доходы миллионные. По делу проходят Ташкент – Москва – Самарканд – Караганда – Уфа – Новосибирск – Свердловск и т. д. Это фонды, вагоны, липы и т. д. (А чиновников скупают по «дешевке» – 6–12 тысяч, и он в кармане.)

Юра хочет делать фильм. Но! Это же нужен «Крестный отец» – эти люди, семьянины + советские, коммунисты. Они честно делают свое партийное дело. (Одного взяли за час до отчетно-выборного собрания, он секретарь парторганизации, другой – председатель фабкома крупного завода.)

Очень интересны аресты каждого. Очень интересна интонация в рассказе лейтенанта Бобкова (следователя московского ОБХСС). Один из следователей, опытнейший, по фамилии Нарыжный, уже сгорел, его проводили на пенсию. У Бобкова «угроза повышения» – сделают зам. начальника отделения милиции и таким образом уберут от дела. Дела, которое уходит корнями в Центросоюз. Министра УВД Узбекистана уже спасли: сняли, а потом сделали… зам. нач. республиканского народного контроля (!).

Юра надеется, что это пройдет, – дурак! Во всех случаях это фильм о коррупции. Во всех случаях это фильм о перерождении. Во всех случаях это фильм чуть ли не подстрекательский. (Все эти дельцы – очень толковые люди, они обеспечивали республику дефицитом.)

Донос на меня К. и Н. В основании лежит одно – дешевое самолюбишко, встреча ничтожеств с личностью. Кстати, Яго в «Отелло» должен быть именно ничтожеством. В этом все дело. Именно он уничтожает Личность. Трагедия в этом! Это трагедия личности, гибнущей от ничтожества.

Яго бездарен. Яго трус и ничтожество. Что может сделать Яго Отелло? – должен думать зритель. И должен ужаснуться закономерности того, что ничтожество всегда пересилит великую личность именно оттого, что оно – ничтожество. Играть Яго талантливым интриганом, неким злым гением – абсурд. Интриган имеет цель, его дело может быть великим, он политик. Вся суть в том, чтобы создать альтернативу, – кто сильнее: слон или мышь? Ведь не зарезал его Яго, не убил, не отравил, а убил Отелло руками Отелло, и не от изуверства, а оттого, что иначе бы не смог.

Яго панически боится Отелло, панически, истерически ненавидит. Его план прост и вечен. Для дела Яго не нужны достоинства. Признание за Яго выдающихся достоинств – самая большая победа мещанина над классикой. Мещанин – ничтожество! Трактовка образа Яго как прямой силы и есть самовозвеличивание мещанина.

Однако я сильно подозреваю, что очень часто там, где надо говорить «человек», мы говорим «мещанин». (Если смотреть тем полнымвзглядом, о котором писал Гоголь Белинскому.)

Когда растет ветка, ей дела нет до всего дерева, она родилась из такой же почки, что и остальные ветки. Если бы дерево ставило перед собой задачу сразу вырасти до неба – не были бы учтены интересы ветки, а без этого дерево бы не выросло. Фильм ставят сценами – одни выживают, другие мрут, как ветки на дереве.

«Трудно быть богом» – ставит Ирина Рауш (Тарковская)!.. Эх, вы, Стругацкие, – Богом-то быть не так трудно, оказывается [41] .

41

Эта постановка была в планах Киностудии им. М. Горького, но не состоялась.