Я подарю тебе боль
Шрифт:
И в голове у него никак не укладывалось, как она могла так с ним поступить?..
Обида, растерянность, боль от правды о папаше и Лине мешал Яну прийти к совершенно очевидным выводам. В данный момент он способен был думать только о себе и своих чувствах.
Шмыгнув носом, из которого уже потекли сопли – верный предвестник простуды – он стал перебирать в голове варианты того, к кому ещё мог бы попроситься на ночь… Пока телефон окончательно не сдох и есть возможность позвонить, вызвать такси...
И наконец сообразил.
Есть
Она ведь маму всю жизнь недолюбливала, как казалось Яну, да и всем остальным. Значит, должна встать на его сторону!
Дрожащими пальцами он стал листать контакты в телефоне. Отыскав, нажал на вызов. Сердце скакнуло к самому горлу, когда в трубке послышались длинные гудки…
Черт, а вдруг она уже спит?.. И вообще не возьмёт трубку…
Или пошлёт его сходу куда подальше – он такому совсем не удивился бы…
– Чего тебе? – внезапно раздался бабулин голос в динамике.
Ян вздрогнул, резко очнувшись от своих мыслей. Попытался проговорить как можно ласковее, чтобы её задобрить…
– Бабуленька, родная, а ты где? Дома?
Она громко фыркнула в трубку.
– А где ж мне быть? На танцах?
В своём репертуаре, старая зараза. Но ему приходилось быть терпеливым.
– Можно у тебя переночевать? Сама знаешь, мама меня выгнала и… мне, в общем, некуда идти. Заряда на телефоне почти не осталось…
– А твой папаша что же? Вы же вместе ускакали.
– Долгая история, ба… Пожалуйста… сейчас сдохнет телефон и все…
– Умеешь заинтриговать, - протянула она с сарказмом. – Ну приезжай уж, дурень.
К счастью, бабуля жила не так далеко от вокзала. И хотя цены на такси были по-прежнему неадекватными, Яну хватило денег на то, чтобы до неё доехать.
– Замёрз ужасно, - пожаловался он, входя в квартиру. – Бабуль, сделаешь мне чаечку горячего?..
Она жестом указала в сторону кухни.
– Вон кухня, там чайник и заварка. Дальше сам разберёшься, что делать.
«А мама без слов бы все сделала», - возникла в голове мысль. Но препираться с бабкой сейчас было совсем не в его интересах.
Он покорно прошёл на кухню, поставил доисторический чайник на плиту…
Яна всегда удивляло - на кой черт она хранит всю эту древнюю посуду, которой самое место на свалке или в музее? Но он давно понял – нет смысла пытаться понять людей этого поколения.
– Ну, рассказывай, - потребовала бабка, входя на кухню следом за ним.
– А у тебя нет чего-нибудь пожевать? – жалобно спросил Ян.
Закатив глаза, она залезла в холодильник и достала оттуда миску с салатом.
– Вот, мать твоя дала.
Вздохнув, Ян сунул куда подальше свою гордость и принялся уплетать салат. А бабуся так и не отставала…
–
– Угу, - коротко буркнул Ян.
– Ну и кто она? Ты в курсе?
Он, к несчастью, был в курсе. И, не в силах это все в себе держать, выложил бабуле, как есть.
Она слушала внимательно, но задумчиво. Когда он закончил говорить, коротко отозвалась:
– Ясно.
Ян обиженно проворчал:
– Могла бы, вообще-то, и посочувствовать…
– Ещё чего! – фыркнула она в ответ. – Дураков жалеть – последнее дело.
Он уткнулся в чашку с чаем, чтобы скрыть, как его задели эти слова. Ну не бабка родная, а натуральная Яга какая-то! Спасибо, хоть в печи не зажарила…
Они посидели некоторое время молча. Ян дулся, бабуля – о чем-то думала…
Отличный Новый год, ничего не скажешь.
Наконец он не выдержал…
– Бабуль… а ты мне не дашь немного денежек? У меня сейчас друзья за городом гуляют, а мне не хватает, чтобы к ним доехать…
Она уставилась на него, как ястреб, завидевший добычу.
– Я тебе что, благотворительная организация? Чтобы гулять – заработать надо. Вот работенку я тебе подкинуть могу…
Глава 18
Я смотрела на него – своего все ещё мужа, хоть теперь уже и чисто формального. Я смотрела на него, пытаясь уложить в голове то, что прожила с этим человеком больше двадцати лет и думала, что знаю его всего, до мельчайших деталей, а оказалось...
Во рту образовалась горечь, в груди – тяжёлое чувство, будто к сердцу привязали камень. Он разлюбил меня – пусть, я сумею это пережить, но в какой момент его покинули совесть и порядочность?..
– Это несправедливо, - выдохнул Эдик хрипло. – Ты же знаешь, сколько сил я вложил в свое дело… Это мой бизнес! У тебя на него прав нет!
Я хохотнула, хотя глаза резко стало жечь от желания заплакать. Не от сожаления – от разочарования.
Как мало, выходит, я значила в его жизни. Как низко он меня ценил. И насколько не уважал, если только и думал о том, как оставить при разводе ни с чем. И это вместо того, чтобы, напротив, позаботиться – пусть и не обо мне, но хотя бы о нашей дочери…
Мысли о сыне тоже постучались в голову, но я их отодвинула на задний план. Ян уже совершеннолетний и сам за себя должен отвечать. А вот за Машу отвечаю я.
– Нет прав, говоришь, - проронила негромко, задумчиво. – Ну давай обсудим то, насколько у меня нет прав…
Он поморщился, открыл было рот, чтобы перебить, но я одним властным движением руки заставила его замолчать.
– Это дело я начинала вместе с тобой, - заговорила сухо, строго, по фактам, не подпуская в голос эмоций, которые могли сейчас лишь помешать. – Я помогала тебе советами, я сформировала с нуля претензионный отдел…