Я подарю тебе любовь
Шрифт:
– У меня есть еще одна, – кивнул Васька и начал вставать, громко отодвигаясь от стола вместе со стулом.
И Дениса отпустило напряжение в паре с недоумением, когда он отметил это мальчишеское движение, а еще веселый вихор у него на макушке.
– Так вы не ответили, – поставив перед гостем кружку и наливая чай, допытывался пацан, – великий или так себе?
– Я не художник, скорее столяр-плотник, – глядя на поднимающуюся жидкость в кружке, вступил в диалог Денис.
– Это господин Арбенин скромничает, Васька, – не удержалась, само собой, Ленка. –
– А где вы ему показывали? – подивился Денис.
– Она меня на выставку таскала, – ответил за Лену Васька, устраиваясь по новой за столом, задвигаясь вместе со стулом. – Там всякого добра полно было, и ваши два кресла. А еще у нее полный комп фоток, там тоже ваши вещи есть. Да, и еще каталог ваших работ.
– Тогда тебе судить, какой я мастер.
– Мне очень понравилось, – солидно оповестил Васька.
– Вообще-то Василий у нас товарищ продвинутый в мебельной теме. Пока я ею занимаюсь, он изучил материалы, прослушал мои индивидуальные лекции и прочитал статьи, – пояснила уровень Васькиных знаний по теме Лена.
– И книгу, – добавил к списку Васька, – в рукописи, а потом уж в книжке со всеми картинками.
– И как тебе книга, Василий Федорович? – спросил Денис заинтересованно.
– Классная, что ж тут скажешь, – пожал плечами Васька. – Лена у меня тоже талантливая, не вы один.
– Это точно, – сдержал улыбку Денис.
Ему с каждой минутой становилось уютнее и спокойнее, и что-то теплое, приятное устраивалось, ворочаясь внутри. И почему-то казался нереальным, как стоп-кадр или застывший снимок из чужой жизни, настоящий момент.
Кухня эта, плывущая во времени, залитая мягким, приятным светом из абажурной люстры, дурманящий запах домашнего пирога, огромная красная кружка с нарисованными веселыми человечками на боках у него в руке, серьезный, не по годам рассудительный мальчик, его смеющаяся мама, глядящая на сына с нескрываемой любовью.
Как у жаркой печки длинным зимним вечером, когда за окном вьюга и мгла, а в доме тепло, безопасно в кругу близких, и кто-то читает малышам древние сказки.
Денис не умел про чувства, и раскладывать их на составляющие и побуждающие причины не умел, но рядом с теплом, обосновавшимся внутри, тек звонкой печальной струйкой ручеек грусти по этой картинке не из его жизни, по тому, чего у него нет.
Но он не умел про чувства ни говорить, ни размышлять.
Чувствовать умел, все остальное – нет!
– Давайте еще кусочек, Денис Васильевич? – предложила откуда-то издалека Лена.
А он и не заметил, как все съел, зачарованный моментом и размышлениями.
– С удовольствием, – согласился он, подставляя тарелку. – И знаете, Елена Алексеевна, давайте по именам, без отчеств, а то сплошной официоз.
– Согласна, Денис, давайте без отчеств, – поддержала она.
– Но я что-то так и не понял, – встрял Васька. – Вы интервью-то Лене дали или зажали?
– Зажал, – разулыбался Денис. – Я, Василий Федорович, разговоры
– Я бы посмотрел, как вы это руками делаете, – признался Васька мечтательно. – Я все у Лены допытывался, как это у них получается? Берут дерево и такие из него кренделя выделывают, только держись! И заворачивают, изгибают, а резьба всякая! И, это, как его?.. Щас, слово такое… – Он наморщил лоб, постучал по нему пальцем.
Лена с Арбениным переглянулись, и Денис задержал на ней взгляд. Как она похорошела, надо же! Наверное, действительно сильно устала от чего-то, а дома отдыхает, успокаивается, даже помолодела, и глаза такие…
– Вспомнил! – отвлек его от мыслей и созерцания женщины Васька. – Маркетри! Вот как это называется, наборная мозаика из разных пород дерева! Так красиво!
– А я тебе покажу, Василий Федорович, – поразил заявлением Арбенин. – Цеха своих мастерских покажу, где, что и как происходит, весь процесс, если тебе интересно.
– Мне интересно! – завороженно кивнул Васька. – Правда покажете, что ль?
– Обещаю.
– А мне, мне покажете? – потребовала Ленка участия.
– Обязательно. Приезжайте с сыном, когда вам удобно. Созвонимся, договоримся, и приезжайте.
– Не может быть! – не менее завороженно, чем Васька, смотрела на Дениса Лена. – Вот так просто? Берите и приезжайте в мастерские Арбенина?
– А что тут сложного? – удивился он.
– Да, господи, Денис, я мечтала посмотреть ваши работы неизвестно сколько! – сумбурно попыталась растолковать она, махнула безнадежно рукой, подскочила с места. – Идемте! Я покажу, что у меня есть из вашего!
Он неторопливо, привычно рассчитывая и экономя движения, поднялся из-за стола. Степенно поблагодарил:
– Спасибо за угощение, очень вкусно.
– Пожалуйста! – шустренько поднялся и Васька, вновь проделав процедуру шумного отодвигания вместе со стулом. – С вами пойду. Тоже хочу вместе посмотреть.
Они проторчали у компьютера больше трех часов, голова к голове. Арбенин смотрел фотографии обстоятельно, дотошно, много спрашивал, что-то пояснял сам, а вскоре они совсем уж погрузились в профессиональную терминологию, да так увлеклись, что не замечали ничего вокруг.
Васька, просидев с ними первые полчаса, тихо свалил заниматься своими делами, несколько раз заглядывал, звал чай пить, перекусить, они отвечали нечто невнятное, типа «Сейчас, сейчас!», не отрываясь от экрана.
Василий Федорович вздыхал театрально-красноречиво, ворчал «Спелись» и уходил. Так бы и до ночи просидели, не явись Васька на сей раз с серьезными намерениями.
– Ну, вы как дети, ей-богу! – проорал он у них над головой.
– И что случилось? – нехотя отрываясь от созерцания «картинок», вопросила недовольно Лена.
– Ничего не случилось! Давным-давно обедать пора, – отчитывал Васька. – Зоя Львовна уже три раза звонила, хочет зайти, да тебя от работы отрывать стесняется.
– Зоя Львовна? – переспросил Денис.