Я - подводная лодка!
Шрифт:
Рассказ контр-адмирала А.Т. Штырова продолжает бывший начальник отдела контрразведки ВМФ контр-адмирал Владимир Петрович Иванов:
"Та история мне хорошо памятна... В 32 милях от западного побережья Камчатки с глубины 65 метров советское кабельное судно подняло очередной участок подводного кабеля. Вот на нем-то моряки и обнаружили два странных цилиндрических предмета размером с 250-литровую бочку. Непонятное устройство цепко охватывало бронированный кабель, вонзив в его оплетку стальное жало. Цилиндры сняли и передали в контрразведку. В одном из герметичных контейнеров мы обнаружили 32 очень емких мини-магнитофона. Другой представлял собой миниатюрный ядерный реактор для энергопитания подслушивающей аппаратуры. Реактор немедленно отправили в Казахстан
По факту обнаружения подслушивающего устройства мы подготовили заявление для прессы и телевидения, но... Горбачев готовился к переговорам с Рейганом и дело замолчали".
Глава четвертая ОХОТА ЗА "ЧЕРНЫМИ ЯЩИКАМИ"
Адмирал Владимир Васильевич Сидоров из той плеяды советских флотоводцев, что прошли соленые воды и медные трубы Холодной войны в морях и океанах. Бывший командующий Тихоокеанским флотом (середина 80-х годов), затем заместитель Главнокомандующего ВМФ СССР хранит в своей памяти немало острых, поучительных, а порой и забавных историй, которые бы сделали честь любому приключенческому сборнику. Эти две он поведал мне незадолго перед смертью...
Адмирал Владимир Сидоров:
"Когда американцы сбили иранский воздушный лайнер - по ошибке, со страху, - мировая печать откликнулась весьма скупо на эту трагедию. Но когда нам пришлось применить оружие по нарушителю наших границ, вся пресса, включая и российскую, обрушилась на защитников родного неба.
То, что "боинг" пролетел над Камчаткой со шпионскими целями, у меня, как и у многих военных профессионалов, не вызывало и не вызывает ни малейшего сомнения. По долгу службы или по должностному положению мне было известно гораздо больше, чем иным газетным обличителям. В частности, то, как долго и безуспешно американская военная разведка пыталась вскрыть нашу радиолокационную сеть в Приморье. Напомню, что радары не только освещают воздушную обстановку, но по их лучам наводятся и некоторые системы ракетного оружия. Среди действующих станций были и так называемые "мертвые", то есть молчащие до поры до времени, предназначенные к применению только на случай войны, в чрезвычайной обстановке. Вот такую обстановку и пытались спровоцировать американские спецслужбы, заслав рейсовый авиалайнер в воздушное пространство Камчатки и сделав ни в чем не повинных пассажиров заложниками своей авантюры.
Столь обстоятельная преамбула необходима для того, чтобы правильно оценить смысл тех действий, которые я вынужден был предпринять в ходе поиска "черных ящиков" - приборов, регистрирующих параметры полета и переговоры членов экипажа. Записи их имели решающее значение в международно-правовой оценке инцидента. От их содержания зависело и кому выплачивать компенсацию семьям пострадавших пассажиров: нам или южнокорейской авиафирме. Речь шла о сумме довольно внушительной - 263 миллиона долларов. Я не говорю уже о нравственной оценке печального события. Она тоже во многом определялась записями на магнитной пленке, которая хранилась в металлических гермокапсулах "черных ящиков". Вот почему найти и поднять их становилось задачей государственной важности.
Звонок оперативного дежурного поднял меня среди ночи: над Камчаткой нарушитель воздушного пространства! Движется вдоль побережья.
– Товарищ командующий! Высылаю машину!
Я отказался от служебной машины - жил на горе, рядом со штабом флота, и потому спустился по склону напрямик. Так что пока южнокорейский "боинг"
Самолет, сбитый в воздушном пространстве СССР, планируя с большой высоты, упал в море вне наших территориальных вод. Я звоню на Сахалин: "Немедленно засечь место!" Все, говорю, мужики, Третьяк (главком войск ПВО страны.
– Н.Ч.) свое дело сделал, теперь ему ордена, а мы будем уродоваться, как не знаю что. Стал давать распоряжения, какие корабли выслать к месту падения. Прежде всего - ракетные катера с Сахалина, потом сторожевики и спасатель из Совгавани... Знал - сейчас на нас сядут верхом, и не ошибся. Буквально через 12 минут звонок правительственной "вертушки":
– Сейчас с вами будет говорить министр обороны! Никуда не отходите! Будьте на связи!
– Да я на связи, на связи...
В трубке голос Устинова:
– Здравствуй, Сидоров! Ты где?
– Нахожусь на КП, товарищ министр обороны.
– Ты уже в курсе? Так вот, слушай, Сидоров... Я сейчас от Юрия Владимировича (Андропов.
– Н.Ч.). Дело очень серьезное. Надо немедленно поднять самолет. И не допустить ни в коем случае, чтобы "боинг" подняли американцы. Не видно там американцев?
– Еще не видно. Но мне уже докладывали, что в течение часа они появятся. Наш ракетный катер уже там.
– Слушай, Сидоров, самое главное - "черные ящики". Ты скажи, когда ты их поднимешь?
Я думаю: "Ничего себе! Там глубины до 900 метров. Да ещё обнаружить самолет на грунте надо!"
– Товарищ министр, "боинг" ещё найти надо. У нас средств поиска глубже трехсот метров нет.
– Я понял, ты ещё сам не знаешь - поднимешь или нет. Так вот имей в виду, если американцы поднимут его раньше нас, не только тебе, мне не поздоровится! Ты меня понял? Оставляй зама и немедленно вылетай на Сахалин. Сам руководи поиском!
– Есть..."
Задача, поставленная морякам, являла классический пример поиска иголки в стогу сена. Место падения самолета было засечено с помощью береговой радиолокационной станции, но любой радар дает некую погрешность как по дальности, так и по азимуту. Чем дальше расстояние до цели, тем обширнее район, в котором находится искомая точка. И когда геодезисты-топографы, присланные по приказу адмирала Сидорова на сахалинскую РЛС, нанесли на карту район поиска, то у них получился усеченный клин длиной двадцать километров и шириной в основании восемь с половиной.
"Я взял за базу середину этого района, как наиболее вероятное место, - рассказывает Сидоров.
– И велел рыболовецким судам, которые мне дали в помощь, вести траление вправо и влево от назначенной оси. Ширина захвата трала - 16-20 метров. Все сейнера я разбил на четыре группы, и пошли они, сердечные, пахать Тихий океан. Выучка у рыбаков отменная, строй держали как по линейке, шли с небольшим перекрытием галсов друг друга. Через каждые шесть миль - выбирали сети. А выбор трала у рыбаков дело тяжелое. Но Родина сказала надо, и мужики работали на совесть. Через какое-то время в сетях стали попадаться листки бумаги с иероглифами, обрывки журналов, клочья материи, обрывки магнитофонных лент, потом - часть человеческого плеча... Тогда мы резко сузили район поиска. Но в нем уже находились десятки кораблей. Двенадцать моих, шесть американских фрегатов, корвет, потом американский ракетный крейсер подвалил, пять японских кораблей, из них два поисковых судна, белые, как лебеди, с мощными антеннами, с суперэлектронной аппаратурой, стали на якоря... Я как посмотрел на них - сердце заныло. А мы-то с чем пришли?! У нас же, черт побери, кроме... А, лучше не расстраиваться!.. Ясно, что с такой техникой они раньше нас все найдут и поднимут. Потом объясняй Устинову, что у нас то не так, того нет...