Я послал тебе бересту
Шрифт:
Стратиграфия находки— то есть ее дата, определяемая положением в культурном слое — не так уж противоречива. Если к началу 1380-х годов у Максима 'были уже взрослые дети, то родился он до 1340 года. Юрий Онцифорович в летописи упоминается впервые под 1376 годом, когда он был уже важным боярином и сопровождал архиепископа в Москву. Значит, и он появился на свет, скорее всего, еще в первой половине XIV века. Если даже письмо Максима Юрию написано и в пятидесятых годах XIV века, оно легко могло оказаться в чуть более раннем слое, будучи затоптано в грязь или же попав в небольшую яму.
И вот о чем еще нужно сказать. Мы уже знаем, что Онцифоровичам на Великой улице в пределах раскопанного участка принадлежали не одна, а две
Напомню также, что именно здесь, на усадьбе «Е», найдены печать Афанасия Онцифоровича, брата Максима, и грамота, адресованная Афанасию и Юрию.
И еще. Выше уже упоминалась духовная грамота Орины, правнучки Юрия Онцифоровича. Это самый поздний документ семьи Онцифорови-чей, написанный незадолго до падения Новгорода. До последнего времени о нем было известно по очень краткому упоминанию в одном историческом сочинении, изданном свыше ста лет тому назад. Предполагалось, что он безнадежно утрачен. Однако несколько лет назад В. И. Корецкий обнаружил в архиве копию этой духовной, снятую в конце XVII века. В ней подробно перечисляются земли, завещанные Ориной Колмову монастырю. В числе этих земель названа унаследованная ею от предков «волость на Паше». Вспомним, что к этой волости имел самое прямое отношение владелец усадьбы «Е» Максим, среди переписки которого обнаружено и берестяное письмо «от всех Пашезерцев».
Наше представление о посадничьей усадьбе с каждой новой грамотой усложняется, а картина этой усадьбы становится все более детальной. Три связанные друг с другом усадьбы на перекрестке Великой и Козмодемьянской улиц принадлежат одной семье. Здесь не только ведут счет доходам с вотчин и отдают хозяйственные распоряжения. Сюда не только идут письма об урожаях и ценах на рожь, оброках и тяжелой жизни вотчинных крестьян. Здесь, в этих усадьбах, контролируют государственные доходы, поступавшие и через сотского, и через карельского данника. Здесь решают вопросы войны и мира. Здесь, как нельзя нагляднее, видно, что управление крупной вотчиной и государством находится в одних руках. И это руки крупных бояр, владеющих Новгородом и Новгородской землей, как своей вотчиной.
А ты, Репех, слушайся Домны!
Давайте вместе прислушаемся к голосам древней усадьбы, поближе познакомимся с ее обитателями, посмотрим, чем они заняты, чем озабочены. Изберем для этого время — конец XIV века. И место — усадьбу «Е».
И время, и место подходят нам как нельзя лучше. Потому что кое с кем из обитателей усадьбы «Е», живших в конце XIV века, мы немного знакомы. Правда, и Максим Онцифорович, и данник Дмитр уже умерли. Грамот, связанных с ними, в слоях конца XIV века больше не встречается. Однако В' это время жил не известный нам по имени карельский данник, в руках которого побывали письма «приобиженных с немецкой половины» карел из Кюлолакшского и Кирьяжского погостов. Может быть, мы узнаем в шуме голосов усадьбы и его голос. А может быть, кто-нибудь назовет его и по имени.
Начинается этот рассказ с последней находки 1954 года — грамоты № 134. Ее нашли на усадьбе «Е», но в таких сложных условиях, что сразу назвать сколько-нибудь определенную ее дату было затруднительно. Вообще-то вскрывали в это время слой второй половины XIV века, но в том месте, где нашли грамоту № 134, лет четыреста тому назад копали яму и перемешали всю землю. Тут на одной лопате могли встретиться и черепки от горшков XVI века, и бусы XIV века, и вот грамота. После тщательного изучения начертания букв и сравнения их с буквами других древних документов грамота № 134
За год до этого впервые была найдена берестяная грамота, начинающаяся словом «приказ» — неизвестный ранее тип древнерусского документа. Но по этой грамоте № 93, только начатой и недописанной, составить представление о характере таких «приказов» было невозможно. На этот раз в руки археологов попал сохранившийся полностью документ, который оказался перечнем мелких хозяйственных поручений. Их по распоряжению автора письма Григория должны были выполнить Домна и Репех. Нужно было приготовить, «нарядить», избу и клеть. Клетью в древнерусском доме называлось холодное помещение, а избой — теплое. Ведь и само название «изба» происходит от слова «истопить». В древности она называлась еще ближе к своему исходному слову «истобка», как в нашей грамоте. Недана нужно было послать в Лугу к Ильину дню. Ильин день праздновался 20 июля по старому стилю. Лугой называлась местность по реке Луге, берущей начало неподалеку от Новгорода и впадающей в Финский залив. Одноименного города тогда еще не существовало. А имя Недан до сих пор в древнерусских источниках не встречалось, но оно было хорошо известно в Польше. В древности многие славянские имена были общими для разных славянских народов, в чем проявлялось их близкое родство.
Нужно добавить к этому, что Григорий, написавший только что прочитанное нами письмо, ничего общего не имеет с тем Григорием, который писал Дмитру о мире с Швецией. Это люди с разными почерками.
После находки грамоты № 134 прошло три года. Возобновились раскопки усадьбы «Е». И вот снова грамота, написанная знакомым почерком и со знакомыми нам именами. Но теперь эта грамота — № 259 — прекрасно датировалась четко прослеженными условиями ее залегания. Ее нашли в шестом ярусе, время которого определялось концом XIV — началом XV века. Конец письма оторван, а от начала целиком сохранились две строчки: «Лриказо от Григорие ко Домене. Послал есьмо к то-бе ведероко осетрине. Заи...».
Снова «приказ» Григория. Послал Григорий к Домне ведерко осетрины и относительно этой осетрины шлет какие-то не дошедшие до нас ра-оторяжения. Может быть, рыбу нужно сварить. Может быть, заливное сделать. А может, закоптить впрок. Осетрина и в средние века была дорогим блюдом. Во всех договорах Новгорода с князьями, заключавшихся при приглашении князя в Новгород, князья выговаривали право ловить для себя осетров, что видно из повторяющейся в договорах фразы: «А осетреннику твоему ездити в Ладогу». В Ладоге, в низовьях Волхова, осетров в основном и ловили. Сейчас осетры там вывелись. Но еще в начале XX века •они иногда попадались в сети. Чтобы вся картина стала яснее, добавлю, что железных ведер в древности не было, и при раскопках постоянно попадаются деревянные, вроде современных небольших ушатов.
А через несколько дней о Григории и Домне вспомнили еще раз, когда нашли грамоту № 265. Собственно, особого номера этому исписанному куску бересты можно бы и не давать, потому что это несомненный обрывок того же письма Григория, которое начиналось сообщением о посылке осетрины. Почерк тот же, фактура бересты абсолютно такая же. И ширина письма та же. Грамота № 259 по ширине равнялась 215 миллиметрам, и ширина нового обрывка 215 миллиметров. Только там начало, а здесь конец письма. Середина его, к сожалению, отсутствует. Грамота № 265 обнаружена у самой стены раскопа. Может быть, там, за этой стеной, на участке, остающемся нераскопанным, до сих пор лежит недостающая часть второго приказа Григория! Что же написано на вновь найденном куске? А вот что: «...а само не леж... Воспяте во Лугу иди. А ты, Репехе, слушате Домни и ты, Фовро».