Я познала хаос
Шрифт:
Мысль занятная. Отложу для какого-нибудь будущего плана с буквенным обозначением.
– Можно я присяду?
– кротко просит он.
Отпускаю, и Такеши, еле переставляя ноги, плетется до кресла, где сидел Виви, и обессилено плюхается в него.
– Теперь понимаю, за что платят стимулирующие выплаты в рамках пункта «за стресс на работе», - благодушно делится он, потирая шею.
– Рада, что тебя успели тщательно простимулировать. Но я все еще жду объяснений.
Возвращаться на кушетку не планирую, а иначе окончательно размякну. Левая нога вдруг теряет чувствительность и полностью
У Такеши округляются глаза.
– Вам лучше прилечь, - робко предлагает он.
– Тело еще не в том состоянии, чтобы…
– И так сойдет, - прерываю его и нетерпеливо дергаю подбородком.
– А вы… стойкая.
– Такеши непроизвольно ежится.
– Как он и говорил.
– «Он»? Кто?
– А, ну…
– Ладно.
– Жутко злюсь, но понимаю, что чем больше давлю на мужчину, тем сильнее путаются его мысли.
– Получается, семнадцать лет я валялась тут, как бесполезная ржавая труба? То есть мне… - Фыркаю и озвучиваю цифру только со второго раза.
– Тридцать пять. Мне тридцать пять! Это просто офигеть. — Щупаю свое лицо. В который раз уже за сегодня?
– Разве я выгляжу на тридцать пять?
– На восемнадцать, - любезно поддакивает мне Такеши.
– Но с учетом изможденного вида можно сбросить еще пару годочков.
– Какое-то омоложение наоборот.
– Возбужденно подпрыгиваю, отказавшая нога взлетает и ударяется о правую, служащую опорой.
– Вам восемнадцать! Потерпите еще семнадцать лет, и вам снова восемнадцать! Бу-бу, трам-там-там! Да уж… С рекламными лозунгами у меня беда, уж прости.
Такеши явно ошарашен. И с каждым сказанным мной словом шокируется все сильнее и сильнее.
Забавно.
– Так меня очень круто подстрелили?
– Нога приходит в норму, неловко умещаю ступню обратно на пол.
– И я надолго вырубилась… Как же вам удалось сохранить мое тело в прежнем состоянии?
– Оу, сейчас расскажу.
– Такеши оживляется. Наконец-то его не душат, не калечат, а задают вопросы по непосредственной сфере деятельности.
– Весь этот комплекс - тридцать два этажа, семь дополнительных корпусов, тринадцать запасных генераторов и семь удаленных - носит имя «Солнечный сезон». И он построен с единственной целью.
– Мужчина вытягивает руки с оттопыренными пальцами, указывая в мою сторону.
– Сохранить жизнедеятельность вашего тела.
– У-у-у, ничё себе, - только это и выдаю. Слишком глобальная новость, чтобы осознать ее с бухты-барахты.
– И как? Сохранили?
– Задаю вопрос машинально, только бы не позволить тишине затопить пространство помещения.
– Вроде бы да, - также растерянно откликается Такеши и рассматривает меня, будто начиная чуток сомневаться в сказанном.
– Этот комплекс принадлежит Люминэ?
– Да.
Поток нежности бередит каждую частичку в теле. Сэмюэль не позволил мне умереть. Так постарался ради меня!
Громко выдыхаю и вновь сосредотачиваюсь на изначальной цели. Больше знаешь - не факт, ясное дело, что будешь меньше беспокоиться. Но это хотя бы гарантия того, что можно уже строить прогнозы, откуда и с какой силой прилетит
– Как вы сохранили мне жизнь?
– Чередование условий содержания. Заморозка, насыщение клеток, температурный режим, выведение токсинов из организма. Искусственное создание жизненных процессов и провоцирование реакций. И, - Такеши горделиво хлопает себя ладонью по груди, - мое собственное изобретение. Уникальная химическая смесь, над которой я работал еще будучи студентом.
– Он внезапно морщится.
– Но деканат не оценил результаты моей экспериментаторской деятельности. Вся дипломная работа псу под хвост!
– Что за смесь?
– Настораживает, что меня пичкали какой-то бурдой авторства этого врачишки. Не вызывает он доверия у меня - вот ни капли.
– «Алый».
– Такеши смущенно чешет затылок.
– Хотел придумать название получше, добавить существительное, чтобы в результате получилось нечто грандиозное. Но пока придумывал, за смесью закрепилось обычное «Алый». А я смирился.
– Как действует «Алый»?
– вкрадчиво спрашиваю я.
– Ускоряет процесс деления клеток. Ткани восстанавливаются в десятки раз быстрее. Я хотел вылечить своего пса, - у него серьезное ранение после нападения одного урода было, - поэтому и носился с этой идеей. В итоге пока разрабатывал, пес сдох.
– Такеши с философским видом разводит руками.
– Это сейчас я спокоен, а тогда выл так, что стекла тряслись. Он же был моим единственным другом.
– Очень жаль твоего щеночка, но давай вернемся ко мне.
– Тыкаю себя в грудь.
– Я - дырчатое мясо, но, как ни странно, весьма свежее. И хотелось бы узнать, как я докатилась до такого.
– Крысы.
– Чего?
– Сначала пришлось провести эксперимент на крысах. Друг-то мой сдох.
Во мне тоже просыпается жуткое желание сделать малость дохлым и самого Такеши. Уж слишком далеко он откатывается в свои воспоминания.
– Но с крысами вышел полный провал. «Алый» не подействовал. А комиссия запорола мне работу и перекрыла все возможности заниматься проектом. Тогда-то меня и нашел Вацлав Люминэ.
Ошарашено приоткрываю рот.
– Виви?
– Да.
– Такеши задумчиво касается собственных волос.
– Помню, что никак не мог уразуметь, что этот шестнадцатилетний пацан мне говорит. Я и так был до крайности потрясен, что к нам в общажку заявился один из Иммора. А он еще был таким жутким, говорил… очень четко. И смотрел в глаза! Я не услышал ни слова, но, когда он ушел, весь разговор легко всплыл в памяти. Вацлав Люминэ предложил мне работу и дал возможность спокойно работать над проектом. Единственным условием было направить все полученные свойства «Алого» на пациентку, находящуюся в коме. Имя объекта: Лето Квин.
– Подожди-ка… - Я не прерывала его рассказ до этого, потому что все никак не могла утрамбовать новые сведения в связную питательную среду для разума. Но и терпению когда-то приходит конец.
– Виви пришел к тебе, когда ему было шестнадцать?
– Возможно, даже пятнадцать. Да, верно. Пятнадцать. Если считать от дня рождения и… - Такеши вжимается в спинку кресла.
Много ли времени тогда прошло с моей «смерти»?
– А Сэмюэль?!
– Нет, ко мне пришел именно Вацлав Люминэ.