Я познала хаос
Шрифт:
Быстренько проскальзываю взглядом по его телу и на долгое время залипаю на лице мужчины. У меня в знакомых водилась такая привлекательная персона, а я и не заметила? Вряд ли.
Гость широкоплеч и мускулист и явно неравнодушен к ярким футболкам в сочетании со строгим официозом костюмной двойки. Угловатые черты на овальном лице, резкие и крупные мазки бровей, частичная темная поросль на подбородке и пробирающаяся дальше - вдоль основания лица до самых ушей, а также плотная черта сомкнутых губ придают его образу оттенок опасности. Но стоит взглянуть в глаза мужчины - в глубины радужек светлого золота, наполненные
Золото глаз. И светлые прилизанные волосы. Те, что у него на лице, намного темнее волос на голове. Но сомнений быть не может. Передо мной Иммора.
– Не узнаешь меня, да? — Мужчина, посмеиваясь, отводит взгляд, но затем вновь обращает его ко мне.
– А ведь когда-то просто жить не могла без того, чтобы не подразнить лишний раз.
Осознание приходит вспышкой, притащившей за собой целый ворох картинок-воспоминаний.
– Фрэнсис! — Избыток эмоций обращает голос в чистый визг.
– Угадала. — Мужчина улыбается еще лучезарнее и на сей раз спешит ко мне навстречу.
Подскакиваю и повисаю на нем без всякой задней мысли.
– Завидное достижение, - ворчливо комментирует Тео, пропихиваясь между нами и стеной.
– Быть узнанным только лишь по критерию раннего принятия на себя чужих поддразниваний.
Фрэнсис Леоте.
В моей памяти он остался высоким симпатичным девятнадцатилетним юношей, принятым в отдел правоохранителей Высотного Города благодаря рекомендациям Сэмюэля, за что боготворил его едва ли не больше, чем я.
Иммора на страже общественного порядка? Благородное создание в грязной рутине общества? Немыслимо, скажет человечество и, в сущности, будет право.
Но не в случае с Фрэнсисом. Этот парень не обычный Иммора. Или вернее сказать, он не дотягивает до величия высших. Грубоватая интерпретация, но наиболее правдивая.
Фрэнсис… дефектный.
Ведь именно так часто называют то, что не удовлетворяет разноплановые уровни восприятия живого существа — как человека, так и Иммора. Внешность Фрэнсиса полностью подпадает под стандарты впечатляющей красоты, ожидаемой от благородных. Но сил Иммора он, к сожалению, лишен. Мощь и выносливость превышают человеческий потенциал, но остальное — полнейшее ничто. Дара, преподнесенного высшим самой природой, у него нет и в помине. Свет игнорирует его существование, а небесные светила едва ли заинтересуются крохотной живой песчинкой, теряющейся в огромной массе человеческих посредственностей.
Однако Иммора не признают существование дефектных. Слишком велик позор, который несет за собой подобное признание. Благородные идеальны. Высшие создания безупречны. И это неоспоримо.
Честно говоря, Фрэнсис — единственный дефектный, встреченный мною за всю жизнь. Возможно, он и правда единственный во всем мире. Такой неполноценный… И мне не стыдно замечать его неполноценность. Я и себя считала неполноценной и считаю так до сих пор. Разве в этом есть что-то постыдное? Отличаться от других неимением чего-то, когда это «что-то», фактически, должно ослаблять тебя в моральном и физических планах, но при том жить дальше, добиваться целей и стремиться к вершинам — вот это и вызывает искреннее восхищение. И да, Фрэнсисом я всегда восхищалась.
Я
В то далекое время Фрэнсис был стройным деревцем с едва начавшими формироваться мускулами. А как же легко он смущался! О, узрев один раз эту очаровательную реакцию, я уже не могла остановиться и дразнила его по любому поводу.
Кто знает, может, таким образом я отыгрывалась на нем за провокации Виви? Этого мракобеса ничем не смутишь — даже если я разденусь догола. Понятное дело, такую версию я на братце не проверяла. Как, впрочем, и на Фрэнсисе. Зачем перегибать палку, если тот пунцовел юношескими щечками даже от легких словесных поддразниваний?
И сейчас стройный юноша-одуванчик превратился во внушительного мужчину со скальным силуэтом и мужественным подбородком. И крайне красивым лицом. И, кажется, теперь его не огорошить маленькими детскими дразнилками. Он до сих пор придерживает меня за талию, пока мои ноги болтаются в воздухе. А до этого Фрэнсис позволил себе лишь разок крепко сжать меня в объятиях, а затем отстранился и деликатно установил некоторое расстояние между нами, продолжая держать как младенца, которому предположительно следует уже сменить завазюканное исподнее.
И он не покраснел. Ни разу.
– Поразительно. — Фрэнсис изучает мое лицо. — Совершенно не изменилась.
Он опускает меня на пол и ждет, пока я отыщу равновесие. И лишь затем отпускает мои плечи.
– А вот ты возмужал. — Не без удовольствия провожу ладонью по вздутым мускулам под рукавом пиджака. — Кушал гениталии быков, чтобы вкусить их силу и так разрастись?
Фрэнсис на секунду замирает, а потом издает смешок.
– Раньше подобное предположение заставило бы меня умереть от смущения.
– А сейчас нет?
– Сейчас это кажется забавным. И даже милым. По крайней мере, в твоем исполнении.
– Хорош уже ластиться, - бурчит Тео и расслаблено разваливается на стуле. — Мне сегодня целый день кусок в горло не лез. Довели мою психику некие небезызвестные изверги. Так что предлагаю приступить к трапезе прямо сейчас. А серьезные разговоры отложить на потом. Идет?
– Тогда позволите накрыть на стол, госпожа? — обращается ко мне Лиллоу.
– Ага, давай, — соглашаюсь я, а сама сосредоточено тыкаю пальцем в грудные мышцы Фрэнсиса. Тот лишь дружелюбно улыбается, покорно позволяя мне утолять свое любопытство. — Врачишка еще не ушел? Тогда тащи и его сюда.
* * *
А в этой идиллии есть определенная прелесть.
Тео, Такеши, Фрэнсис, притащенный за руку и мягко усаженный рядышком за стол Лиллоу и я — наша дружная компания на сегодняшний обед. И такой расклад мне нравится намного больше удручающего времяпровождения с Виви и его детсадом.
Небольшой стол украшают блюдо с горками рубленных бифштексов, фигурная миска с застывшими волнами картофельного пюре и овощная нарезка. Мне же из этого великолепия достается вкуснющее горяченькое ароматное ничего.