Я праздную себя. Будь спокоен и знай
Шрифт:
– Если этот человек пробудет здесь все семь дней, мы все уезжаем. Мы не можем оставаться с ним на одной сцене, потому что он разрушает каждую религию.
Я сказал:
– Их так много, они могут защищаться. Я один...
– со мной на сцене было, по меньшей мере, двенадцать человек.
– У них достаточно времени... Их двенадцать, они могут защищаться.
Махарани сказала:
– Я знаю, что они не смогут. У них не хватит духу, не хватит доводов, и они понятия не имеют, как защищаться. А вы разрушили их идеи вплоть до малейших вещей,
Как раз передо мной выступал один из шанкарачарий, и он рассказал небольшую историю, которую я люблю рассказывать сам, но когда ее рассказывает кто-то другой, это совершенно другое дело.
Это была древняя история:
В истории говорится, что десять слепых пересекали разлившийся поток. В страхе они держались за руки, но так или иначе, им это удалось. Было неглубоко, но течение было очень сильное. Они добрались до другого берега, но один из них сказал:
– Мы должны пересчитать друг друга, потому что мы не знаем, унесла ли река кого-нибудь из нас или мы здесь все.
И они стали считать. Посчитали каждого, но счет всегда кончался на девяти, потому что считающий забывал посчитать самого себя. Он считал других: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять - одного не хватает! Все они попытались, но счет каждый раз кончался девятью!
Один человек на обочине дороги, работающий на своем поле, наблюдал всю эту бессмыслицу. Но все десять слепых стали плакать и рыдать, потому что одного из них, их друга, унес поток.
И в конце концов этот человек подошел и сказал:
– Что случилось?
Он тут же посмотрел - их было десять. И он сказал:
– Я наблюдал за вами. Теперь сосчитаю я. Встаньте! Я буду шлепать каждого. Сначала я шлепну первого человека один раз и скажу: “Один!” Потом я шлепну второго два раза и скажу: “Два!” Потом я шлепну третьего трижды и скажу: “Три...” И так я сосчитаю вас всех.
– Как знаешь...
– сказали они.
– Только верни нам десятого.
И он их сосчитал - и получилось десять. Они обрадовались, хотя и были побиты.
Это древняя история. И шанкарачарья рассказал ее, чтобы указать, что вот так мы живем: забываем себя и смотрим на остальной мир; пытаемся найти покой, пытаемся найти блаженство, пытаемся найти Бога, но не смотрим вовнутрь, не считаем самих себя.
После него должен был говорить я, и впервые мне пришлось подвергнуть критике его историю, историю, которую я вам рассказывал сам. Но мой контекст был совершенно другим!
И я сказал шанкарачарье:
– Ваша история абсолютно нелепа, потому что сначала вы должны были объяснить, откуда они вообще узнали, что их десять. Прежде чем войти в реку, как им удалось друг друга сосчитать? А если они знали, как сосчитать, как же они это забыли, просто перейдя реку?
Он растерялся.
Я сказал:
– Есть только две возможности: первая, что кто-то другой сосчитал их точно так же, как потом это сделал этот человек.
– Может
– В этом состоит проблема заимствованного знания, - сказал я.
– Поскольку их сосчитал кто-то другой, это создало все трудности. То, что их десять, не было их собственным пониманием. Кто-то другой понимал, что их было десять, и они несли с собой заимствованное знание. Это заимствованное знание не поможет. Когда они стали считать сами, заимствованное знание оказалось совершенно бесполезным. Снова им потребовался кто-то другой, чтобы их сосчитать, снова - заимствованное знание.
Я против заимствованного знания, потому что оно вам не поможет. Оно создаст больше страдания, боли, тревоги. Что случилось с этими десятью слепыми?
И я спросил шанкарачарью:
– Все, что вы знаете: это ваше знание или заимствованное? И будьте честны, потому что у меня есть способы проверить, заимствованно ваше знание или нет.
– Я сам не знаю, - сказал он.
– Я ученый человек. Я знаю Веды, я знаю Упанишады, но я не знаю себя.
– Значит вы - слепой, - сказал я.
– Рано или поздно, когда придется пересечь реку, вы столкнетесь с трудностями. Вы всегда будете оставаться зависимым от других, никогда не будете свободны. А без свободы не бывает никакой духовности.
Впервые внезапно я нашел основания для критики; я никогда раньше об этом не думал.
Но королева мне сказала:
– Это опасно. Вы прикончили шанкарачарью, и все смеялись и радовались. Теперь шанкарачарья очень зол. Он сидит у меня во дворце.
Я жил в доме для гостей. Все мы жили в домах для гостей. В гуще сада было, по крайней мере, двадцать домов для гостей... и гигантские древние деревья. Шанкарачарья сидел в главном здании дворца, где жил король. Он говорил:
– Я не уйду, пока вы не примете меры. Либо мы все уезжаем -двенадцать человек...
Я сказал:
– Не беспокойтесь, я буду выступать непрерывно три часа. Эти двенадцать человек не нужны. Я займу пятьдесят тысяч человек. Фактически, завтра у вас будут трудности, потому что людей будет больше. Эти пятьдесят тысяч человек расскажут, по крайней мере, еще сотне тысяч. Так что не беспокойтесь, завтра собрание удвоится. Примите для этого меры. Пусть эти люди уедут, я беру все семь дней на себя.
– Я все понимаю, - сказала она.
– Вы закончите, но я не могу позволить этим двенадцати религиозным лидерам уехать. Их двенадцать, вы один.
– Это неважно, - сказал я.
– Меня достаточно на двенадцать человек. Если они не хотят выступать со мной на одной сцене, сделайте для них другую, а я буду сидеть отдельно, на своей собственной. Я позабочусь обо всех двенадцати.
– Вы создадите проблемы, - сказала она, - а я не хочу проблем.
– Значит, если вы хотите удержать этих двенадцать человек, вы не понимаете: у вас будут проблемы и в этом случае.
В этот момент вошел также махараджа Бастара. Он жил в одном со мной доме для гостей, в соседней комнате. И он сказал мне: