Я праздную себя. Будь спокоен и знай

Раджниш Бхагаван Шри

Вот последняя строка его Коммунистического Манифеста: “Пролетарии всего мира, соединяйтесь. Вам нечего терять, кроме своих цепей”. Когда терять нечего, возможна революция. Но если есть что терять, вы не сможете стать участником революции: есть опасность, вы можете ничего не получить. А то, что есть, можно потерять - может быть, будет отнято и это.

Ни Китай, ни Россия никогда не принимались во внимание. Ни на мгновение Марксу не приходило в голову, что они первыми станут коммунистическими - огромные страны, вместе составляющие почти половину мира.

Китай стал коммунистическим из-за Конфуция, потому что Конфуций

был абсолютным материалистом. Нет Бога, нет рая, нет ада; вы приходите из ничто и уходите в ничто. Нет жизни до рождения, нет жизни после смерти. И все, что у вас есть - это эти семьдесят, восемьдесят, девяносто или сто лет. Проживите их как можно лучше. И все его учение было материалистической моралью. Поскольку вы не одни, вы живете в обществе, вы должны позаботиться о том, чтобы не вторгаться в жизнь других людей.

Вся его идея была этической, не религиозной. Ему удалось заложить основы в китайском уме, и Карл Маркс тут же получил заранее заготовленное основание: материалист, атеист, верящий только в эту жизнь, никакого вечного существа, никакой вечной жизни. Это было причиной, по которой Китай так легко стал коммунистическим. Конфуций сделал почти всю работу.

Но он был известным учителем, и люди обычно приходили к этому великому ученому. Даже императоры присылали своих сыновей, чтобы научиться безупречной морали. Это дает вам эго - он создавал эго. Он верил в укрепление эго, полировку эго, придание ему престижа, образа, респектабельного в обществе. Но в нем не было ничего от религиозности.

Таким образом, когда этот молодой человек, Танка Теннен, стал изучать конфуцианство... он пришел к Конфуцию в поисках чего-то существенного, не внешнего поведения. Однажды по дороге к городу...
– разочаровавшись в Конфуции; все, что он говорил, было связано с социальным поведением. Он был первым психологом-бихевиористом.

Однажды по пути к городу Танка встретил человека дзен, и тот спросил его, куда он направляется.

Танка ответил:

– Я иду пройти экзамен на государственную службу.

Это была респектабельная, престижная профессия, и, будучи студентом Конфуция, он мог рассчитывать на то, что его примут на любую высокую должность. Сама рекомендация, что он ученик Конфуция, была достаточным доказательством, что он - надежный человек.

И человек дзен сказал: “Мастер Ма-цзы работает в округе Косэй. Это место, где выбирают будд - ты должен пойти туда. Вместо того чтобы поступить на государственную службу, по крайней мере, попытайся. Ма-цзы совсем рядом, и там расцветают будды. Ты можешь поступить на государственную службу в любой момент - но Ма-цзы, может быть, уже не будет. Такой великий мастер - и так близко, работает прямо в округе Косэй. Ты должен пойти туда”.

Внезапно скрытое желание, которое привело его к Конфуцию... а Конфуций совершенно преобразил его поиск истины. Он обычно говорил: “Есть только поведение: хорошее поведение, плохое поведение, - и нет никакой истины, чтобы ее найти. Не тратьте время даром”. И он повлиял на молодого человека, убедил его, что это самое лучшее: “Ты разумен, иди на государственную службу. И с моей рекомендацией тебя тут же примут”.

Внезапно скрытое желание вышло на поверхность.

Благодаря этому человеку дзен... Человек дзен - это просто человек, который стал буддой, но не является мастером. Он знает истину, но не обладает способом ее передать. Он мистик по собственному праву, но не мастер; у него недостаточно выразительности, чтобы ему удалось путем какого-то средства передать это вам. Он не владеет методом передачи лампы. И он... мистика такой разновидности в дзен называли просто “человеком дзен”. У него столько же опыта, что и у любого будды, но поскольку он не мастер, он знает истину, но не знает никакого способа привести к ней других. Но его личность испускает сияние, в его глазах - другое качество, в его жестах - другое изящество.

И вот, когда этот человек дзен встретил молодого человека и сказал ему: “Мастер Ма-цзы работает в округе Косэй; это место, где выбирают будд - ты должен идти туда”, без всякого колебания, не раздумывая больше о том, чтобы стать правительственным чиновником и о том, что он так резко изменил путь, Танка отправился в Косей. Он даже не ответил этому человеку: “Я пойду”.

Такой глубокий поиск, наверное, был скрыт, загнан глубоко в бессознательное Конфуцием. Внезапно он проступил на поверхность. Увидеть этого человека было достаточно, чтобы знать, что путь ведет к Ма-цзы. Если этого человека, не мастера, окружает такая таинственная аура, энергия, харизма, каким тогда будет Ма-цзы? Ничего не сказав ему,

Танка тут же отправился в Косэй. Когда он увидел Ма-цзы, мастер притянул к себе голову Танки и долгое время смотрел на него - смотрел ему в глаза - лицом к лицу. Затем Ма-цзы сказал: “Секито с горы Нангаку будет твоим мастером”.

Он смотрел в глаза этому молодому человеку - какой у него потенциал? Кто будет для него правильным мастером? Должен ли я его принять? Будет ли быстрее со мной или с Секито?

Вы видите не-соревнующийся мир дзен. Он увидел в глазах этого молодого человека, что Секито будет гораздо более подходящим мастером, чем он сам. И он сказал ему: “Секито с горы Нангаку будет твоим мастером”.

Увидев Ма-цзы, он смог увидеть разницу между человеком дзен и мастером дзен. Человек дзен - небольшое огонек; мастер дзен - целый лесной пожар.

И когда Ма-цзы смотрел ему в глаза, он тоже смотрел в глаза Ма-цзы. Он видел сострадание, огромную любовь. Именно из сострадания и любви он говорит ему: “Иди к Секито. Это будет быстрее; здесь тебе потребуется немного больше времени. Зачем тратить время впустую?” И Ма-цзы произвел на него такое впечатление, что он немедленно последовал его совету.

И Танка пришел на гору Нангаку. Когда он увидел Секито, Секито сказал Танке:

– Иди и работай в комнате, где шлифуют рис.

Это всегда происходит в дзенских монастырях, когда приходит новый посвященный, даже когда он входит в комнату - то, как он идет, то, как он сидит - мастер свидетельствует, что будет правильно для него поначалу. Его нужно тренировать согласно его потенциалу.

Ни один дзенский мастер никогда себя никому не навязывает. И Секито сказал ему... глядя на него, он почувствовал, что ему сначала нужно научиться, обождать. Он сказал: “Иди и работай в комнате, где шлифуют рис”.