Я предскажу тебе неволю
Шрифт:
– Катетера? Мне его мой поработитель вырвал. Сразу же. Но он и не нужен был больше, здесь же совсем все иначе…
Иначе… Я снова покосилась на Джевехарда, тот разговаривал с кем-то, похожим на устроителя торгов. Интересно, отчего он не вырвал из меня прибор для питания? Пожалел? Решил, что это потом сделает кто-то из медиков? Или я для него просто пустое место. Бросил в камеру и забыл? Я склонялась ко второму.
– Плантация – это очень плохо, – между тем качала головой Изи. – А в шахтах вообще никто долго не живет.
– Почему? – прошипела я свой вопрос.
– Что? – не поняла она.
– Я про… плантации? –
– Да они только чуть лучше шахт. Мужики и там и там сильно озлобленные, так в подземелье еще и слепнут быстро.
– А… при чем…
– Как это? Ты совсем ничего не понимаешь? Тебя никто не просветил? Так заниматься-то нам все тем же приходится, мужиков обслуживать, но только в борделе это вольные, а в других двух случаях…
Все! До меня дошло! Никуда не хочу теперь. А может, тому же Джевехарду уборщица в доме нужна? Я и вместо посудомойки могу пригодиться. И прачки. И… да кем угодно буду! Хард, да взгляни же ты на меня! У меня же голос пропал, а прыжки мои возле прутьев ты никак не видишь…
– Господин Аргон, – долетел до меня голос устроителя, и этот тип еще собой загораживал обзор артрольцу. – Я не могу рассчитаться с вами прямо сейчас, даже если вы согласны на самую малую цену за рабыню. Надо подождать. Все, что могу, так ее первой выставить на торг. Подходит? Договорились. И с вас тогда один процент от суммы…
Тот тип пошел к клетке, снова отгораживая меня собой от кота. Серого видела, да он отвернулся к другому соседу по креслу и весело переговаривался с ним, а черного – нет. Еще успела заметить, что в тех креслах расселись люди и не очень на них похожие гуманоиды, все сидячие места заняли и переговаривались на всеобщем, кто с кем. Но дальше по залу прокатилась рычащая музыка, с минуту так она звучала, заглушая все прочие звуки, а после наступила тишина.
– Прошу внимания, господа! – рявкнул раскатисто устроитель, что стоял совсем близко от нашей с Изи клетки. – Торги начались! Приветствую всех вас здесь, на арене лучшего писканского рынка рабочей силы. И начнем сегодня, пожалуй, с самого приятного, с дам-с.
Публика на последние его слова отреагировала – послышалось шевеление, кряканье, противные такие хохотки. И мне показалось, что среди них был и знакомый хохот Серого. Но тут начались снова звуковые эффекты, то есть грянула музыка, от которой я невольно втянула голову в плечи. А еще на купол как тень нашла, приглушая освещенность, и откуда-то появились яркие цветные лучи. Они начали метаться по залу и больно резанули по моим широко распахнутым с испуга глазам. Зажмурилась и еще согнутым локтем попыталась отгородиться от них.
Но мне этого не позволили. Та трость, что держал устроитель, чистокровный писканец, больно уперлась в ребро. Хотела от нее отстраниться, а заодно и забиться в дальний угол клетки, да этот голубой тип меня опередил. Он быстро распахнул решетчатую дверь, схватил за рукав и выволок на пятачок пола перед первым рядом кресел.
– Взгляните сюда! – крикнул в самое ухо, дернул, чтобы развернуть лицом к публике. – Землянка… Молода, – кончик трости уперся мне в подбородок, приподнимая. – По нашим меркам совсем девочка. Ха! Абсолютно здорова по установленным нормам Галактического Союза, – после этих слов зачем-то с силой потряс меня за плечо.
В этот момент к нему приблизился прислужник и что-то протянул. Оказалось, что
– Вот! Что я говорил?! У нас все четко и без обмана!
Он передал сканирующее устройство тому же прислужнику, и тот пошел в направлении дальних рядов, чтобы продемонстрировать желающим показания сканера со всеми подробностями.
– Стартовая цена… внимание! Пятьсот ляр.
В зале раздался ропот. Я так поняла, что цену сочли завышенной. И это меня кольнуло. Что-то такое екнуло под ребрами, а потом холодом пронеслось по сосудам, осев в итоге неприятным вкусом во рту. Страх? Я его уже познала, и это был не он.
– Много?! – зарокотал устроитель. – Никак нет!
Тох холод, та горечь вперемешку с противной кислотой… это реакция на унижение? Раньше я и не задумывалась над этим словом. «Унижение»… Моя жизнь просто текла. В одном прямом русле. С миллионами таких же жизней, образуя спокойный поток.
– Вы только посмотрите, какая девочка! Как сложена! По меркам землян и по нашим вкусам так эта женская особь имеет безупречную фигуру.
Я провела беглым взглядом по ближайшему ряду кресел. Получилось отчего-то воровато. Да, и я сильно разволновалась. И что там говорила про страх? Что это не он, что его не ощущала? Врала самой себе. Он во мне сидел, похоже, уже давно. Просто к нему уже примешалось, много чего, клубок какой-то из ощущений получился и все неприятные. А чужие взгляды только усиливали те самые ощущения. До дрожи, до усиливающегося холода, до… зарождающегося глубоко внутри очага протеста.
– Присмотритесь! Какие длинные ножки, тонкая талия, изящные руки… А личико? Эти ссадины на нем уже почти незаметны, а потом и вовсе…
Что-то мне подсказывало, что слова этого писканца не находили нужный отклик у покупателей. Еще бы! Он сам-то меня видел? Похоже, что создавал иллюзию, а не демонстрировал товар. Я же безвольной тушкой болталась в тот момент под его вытянутой рукой. Ага! Красотка! Вся растрепанная и в бесформенной одежде. Получите соблазн! Ха! От мстительного удовольствия внутри начало теплеть, а губы взяли и растянулись во вредной ухмылке. Хотя разум уже заявил мне, что дура. Чего добивалась, идиотка? Вон, Изи. Ее я краем глаза видела, и та явно потешалась надо мной. И выглядела довольной. И как-то уже даже свежее смотрелась, приняв некую соблазнительную стойку. Это она тренировалась, как будет зажигать публику? А я тут ей по собственной инициативе выигрышный фон создаю, выходило. Да, все было понятно, да поделать с собой ничего не могла. Вот не получалось у меня так же демонстрировать себя. Какой-там изгибаться, выставляя напоказ формы, когда внутри так и заклокотало…
– Тонкие черты лица. Аккуратный носик. Пухлые губки. А ее глаза?! – продолжал надрываться устроитель. – Синее самых синих небес! Раскосые и с хитринкой…
Ну, не знаю, я такого про себя сказать не могла. Глаза как глаза. Но в зале наметились перемены. А эти мужские взгляды? Они стали такими цепкими… Мне от них сделалось… плохо. Стало трудно дышать. Очень хотелось вырваться и убежать. И ведь понимала, что спрятаться было бы негде, но все равно.
– Не женщина, а приманка для мужчин! Когда она успокоится и расправит плечи…