Я превращу твою жизнь в Ад
Шрифт:
– Да, вы правы. Тем более не стоит забывать о завтрашней ночи, - неожиданно согласился парень. Мы повернулись, собираясь уйти, но неожиданно в мое запястье вцепились мертвой хваткой, от которой заныла вся рука. Казалось, ладонь Родрига может запросто раздробить мои кости.
Я скривилась.
– Но, может, ты все же присоединишься к нам?
– настойчиво повторил чернявый, на его лице расцветала улыбка.
Дарла дернулась, собираясь помочь. Я почувствовала
Я и не думала, что появление некроманта так на меня повлияет. Смелость. Уверенность.
И тень, внезапно выросшая рядом.
– Отпусти.
– Взгляд Даниэля был холодным и непроницаемым, но рука с остервенением вцепилась в запястье Родрига, с каждым мгновением сдавливая его все сильнее.
Чернявый повел головой, будто досадуя, что его отвлекли от интересной игры. Секунда, две, и его пальцы разжались, усилив напоследок хватку так, что послышался хруст. Лефевр тоже отпустил.
– Если прикоснешься к ней вновь, я сломаю тебе пальцы на обеих руках.
– Это прозвучало жутко. Меня бросило в дрожь.
– Мы только встретились, а ты уже угрожаешь. Не похоже на тебя, - с долей насмешки откликнулся чернявый, разминая запястье. Рафал согласно закивал.
– Я не угрожаю, а обещаю. Это разные вещи.
– Красный туман заплескался у ног некроманта. На мгновение дымка напомнила щупальца перема, размытые, не такие быстрые, но опасные.
Родриг посерьезнел.
– До сих пор слишком близок со смертью, Даниэль?
– И, не дожидаясь ответа, добавил: - Ладно, мы уходим. Развлекайся. Увидимся на Мертвяке.
– До встречи, - сухо попрощался некромант, провожая студентов колючим взглядом.
Лефевр повернулся ко мне. А я посмотрела на Дарлу, заметив, что Ридж с Клаймом тоже находились рядом. Маг воздуха торжествующе глядел вслед ушедшим.
– В этот раз все закончилось слишком быстро, - заметил Ридж.
Значит, это не первая перепалка? Я все еще кипела, в голове, как запись на испорченной кассете, на повторе проигрывалось: «Можешь сколько угодно играть недотрогу. Я-то помню, как ты сидела у меня на коленях».
Всего лишь слова, но они выбили меня из колеи.
Я была сама не своя. Застывшая. Замерзшая. Затихшая перед бурей.
– Мне надо в уборную. Руки помыть.
– Я с омерзением посмотрела на собственные ладони и запястья.
Будто испачкалась…
– Я провожу, - сказал Даниэль твердо.
– Нет, я не…
– За меня не волнуйся.
Я пришла с ней, а теперь будто ее бросала. Дочь ректора непоколебимо сложила руки на груди, и я кивнула, соглашаясь.
Некромант повел меня вглубь дома, и с каждым коридором вокруг становилось все меньше людей. Я думала об услышанном и чувствовала себя слабой, словно вернулась на неделю назад, в полную темноту.
Лефевр распахнул дверь уборной, и я проскользнула внутрь, отмечая богатство отделки: бело-золотая плитка с выступающим узором, изумрудная мозаика под потолком. У противоположной стены стояли несколько белых кубов с мягкой накладкой сверху. Не хватало лишь столика, чтобы решить, что здесь иногда устраиваются с чашкой чая в руке.
Пальцы вцепились в край раковины, и я вскинула голову, впиваясь взглядом в свое отражение.
«Пока я в этом теле, оно мое!
– убеждала я себя.
– Но мне совершенно небезразлично, что с ним происходило».
Меня вновь затошнило.
«Ты должна наплевать», - уговаривала я себя, сдвигая рычажок на кране и подставляя руки под прохладные струи воды.
Не могу. Должна. Это была не ты.
Я зачерпнула из вазочки мыльного порошка, растирая его в ладонях и чувствуя ягодный аромат. Смыв пену, повторила вновь, докрасна натирая кожу.
Не могу…
– Ублюдок!
– выплюнула я, пиная стену, и замерла, опять посмотрев в зеркало. Звук воды угас, уступив хаотично стучащему сердцу.
Я думала, он остался снаружи. Не слышала ни его шагов, ни звука открываемой двери. Щеки вспыхнули. Даниэль, сложив руки на груди и облокотившись на стену рядом с кубами, молча наблюдал за мной.
Я покачала головой и смыла остатки пены с рук, видя, как алеют пятна от пальцев Родрига. Совсем скоро проступят явные синяки. Вернула рычажок на место и замерла, пока не готовая вернуться на вечеринку к Дарле и ребятам.
– Запомни эту ярость. Прочувствуй до конца и смирись с ней.
– Маг смерти остановился позади.
Отражение Лефевра в зеркале задрожало, будто раздваиваясь.
– Смириться?
– сдавленно спросила я.
– Да. Говорят, гнев ослепляет и разъедает. Но так происходит не всегда. В правильных дозах ярость придает решительности, награждает смелостью и избавляет от сомнений.
Наверное, его слова должны были меня успокоить, но вызвали обратный эффект. Может, я вовсе не их желала услышать…
Разве со всем можно смириться?! Укротил ли ты свой гнев?