Я пришла домой, а там никого не было. Восстание в Варшавском гетто. Истории в диалогах
Шрифт:
Кто-то из них остался в Польше?
Нет…
Вы поддерживаете с ними связь?
Нет… Когда-то с кем-то встречался.
Расскажите, как складывалась ваша жизнь после восстания.
Это неважно. Такие подробности не имеют никакого значения.
Простите, но для нас они имеют значение.
Был на арийской стороне. Об этом в каких-то книжках написано. Какие вы приставучие…
Вы присоединились к партизанам Армии Людовой?
Потом участвовал в Варшавском восстании. Был в АЛ потому, что аковцы хотели меня расстрелять, сказали, что у меня фальшивая кенкарта [32] , а сам я – еврейский шпион. Заперли в кутузку, собирались устроить суд или как это у них называлось. Мне удалось из подвала выбросить записку, и Каминский [33] меня оттуда вытащил. Я не собирался
32
Кенкарта (нем. Kennkarte) – пропуск, удостоверение личности.
33
Александр Каминский («Хуберт», «Казимеж», 1903–1978) – польский педагог, историк, деятель харцерского движения, один из создателей подпольной харцерской группы «Серые шеренги». Редактор «Информационного бюллетеня» – главного печатного издания польского антифашистского подполья.
34
Речь идет о членах национально-радикального движения «Фаланга», образовавшегося в 1935 г. после раскола национально-радикального лагеря. «Фаланга» называла себя «Движением молодых» и придерживалась крайне правых, антисемитских и профашистских убеждений.
Мы знаем. Именно поэтому мы здесь.
Тоже мне… Вы еще дети. Не слушайте этих гадостей, они для газет не годятся. Ибо народ наш польский, как хорошо известно, толерантный. Никогда не причинял зла национальным меньшинствам, не унижал их религию, это исключительно добрый народ. Казимир Великий принял евреев, их утешил, приголубил и любит доныне. Вот и все. Зачем о чем-то другом говорить? Не нужно это.
Мужчины
Но, может быть, все-таки поговорим об антисемитизме. О том, что в этой традиции по-прежнему живуче, о том, что memento [35] …
Сынок, заметь, Нарутовича [36] убили не потому, что он Нарутович, а потому, что за него проголосовали евреи. В сейме еврейских депутатов, которые должны были голосовать за Нарутовича, не били. Евреев бил народ. Так что убийство Нарутовича – не случайность, Невядомский не был идиотом. Он – эманация определенной части народа, в те годы – очень большой части. Битье евреев было тогда обычным делом, потому что Церковь учила, что они убили Христа.
35
Memento – помни (лат.). Здесь: то, о чем не нужно забывать.
36
Габриэль Нарутович (1865–1922) – инженер, профессор Политехники в Цюрихе. Первый президент Республики Польша после восстановления независимости. Занимал этот пост всего семь дней, с 9 по 16 декабря 1922 г. Был убит в Варшаве националистом Элигием Невядомским.
Но ксендз Зея [37] ведь тоже был католическим священником?
Такой Зея был один. А кроме него был ксендз Тжечяк, был Хлонд [38] , были все те, кто так поступал.
Но ведь обычные люди не живут каждый день с мыслью о том, что евреи убили Христа…
Ну что я тебе могу на это ответить? Тем не менее все антиеврейские погромы начинались от церквей. Точно так же как сейчас выходят за Пшемыка [39] , тогда выходили против евреев. И действительно, бывало так, что после исповеди ксендзы евреев выдавали…
37
Ян Зея (1897–1991) – капеллан Войска польского, деятель харцерского движения. В 1943–1944 гг. – капеллан «Серых шеренг», был
38
Август Хлонд (1881–1948) – примас Польши, салезианин. После начала Второй мировой войны выехал в Рим. С 1946 г. – архиепископ Варшавский и Гнезненский. В 1936 г., после погрома в Пшитыке, открыто осудил расизм и насилие, вместе с тем открыто обвинял иудеев в моральном разложении Польши и призывал к общественной изоляции евреев.
39
Гжегош Пшемык (1964–1983) – студент философского факультета Варшавского университета, сын поэтессы Барбары Садовской. В 1983 г. был жестоко избит милицейским патрулем на ул. Иезуитской, через сутки скончался в больнице. Убийство Гжегоша Пшемыка стало одним из самых громких политических преступлений, совершенных в годы военного положения.
Не скроем, мы потрясены.
Чем?
Потрясены радикальностью ваших суждений.
Так ведь устроено: во всех слабых много человеческого, а все сильные убивают.
Красивая картина мира.
Конечно. Человек – производное от животного, которое борется за существование.
Скажите, тогдашние дела для вас – исчерпанная тема?
Нет, все это по-прежнему актуально. У нас ничего не изменилось. Польский народ ненавидит Ярузеля, Брежнева, Сталина, Горбачева, но он очень слаб. Если не начнет бить и не станет сильнее, точно так же проиграет. Считаются с одной лишь силой. И не только коммунисты, на Западе все то же. Миттеран считается с силой, и Рейган…
В 1943 году в гетто вы думали обо всех этих перипетиях большой политики?
Детка, так рассуждать нельзя. Когда человек, например, пишет стихи, он думает о том, как бы написать получше, а не обо всей мировой политике. Когда подметаешь, не думаешь, как бы порадовать премьер-министра. У тебя другая забота – чтобы пол был чистый. Но все это вместе взятое на что-то работает. В 1943 году я уже знал: это политически проигранное дело. Конечно, может статься так, что кто-то выйдет живым, но ничего больше.
Тогда какой во всем этом был смысл?
Не нуди. Лучше что-то делать, чем не делать вообще ничего.
И только?
Но вернемся к предыдущему разговору. Как складывалась ваша судьба после Варшавского восстания?
– Нет, не буду об этом. Терпения у меня нет, это скучно, а кроме того, кто-то об этом когда-то писал. Не нужно все это. Не надо вытаскивать всю биографию, человек должен что-то оставить и для себя.
Но наших читателей это очень интересует.
Все было не так просто. После восстания я шесть недель провел на Жолибоже. Потом появился патруль [40] , который вывел меня оттуда как больного сыпняком, после попал в Гродзиск, а потом, когда пришли русские, «вспыхнула свобода» и так далее.
Почему вы не вышли из Варшавы вместе с повстанцами?
Чтобы меня убили? Нет таких фраеров… Если бы я пошел вместе с повстанцами, мог бы найтись тот, кто ткнул бы в меня пальцем и сказал: «А этот – еврей», и еще раньше, чем дошли бы до того места, где сдают оружие, немцы бы меня расстреляли. В восстании участвовали самые разные элементы, хотя Жолибож был лучшим из всех.
40
15 ноября 1944 г. пятеро сотрудников больницы из Бёрнерова вывели из дома, находящегося на территории, занятой немцами, семерых членов Еврейской боевой организации: Целину Любеткин, Марка Эдельмана, Туви Борзиковского, Зигмунта Вармана, Юлия Фишгруда и д-ра Теодозию Голиборску. См. об этом: Swital S. Siedmioro z ulicy Promyka // Biuletyn ZIH. 1968. № 65–66.
В каком смысле «лучшим»? Наименее антисемитским?
Да. Там было меньше всего из НРЛ, меньше всего фалангистов, меньше всего тех, кто считал, что с евреями надо покончить и хорошо, что «Гитлер это за нас сделал». Был там такой поручик Титус [41] , он говорил: «Марек, пойдем с нами… Или, может, не стоит, откуда я знаю, кто в нашем отряде? Могут тебя выдать прямо перед лагерем». Вот я и остался на Жолибоже, в каком-то подвале.
То есть вы прятались шесть недель? Вы были один?
41
Речь идет о поручике Швенцицком, офицере АК. В его доме на Жолибоже (ул. Красинского, 16 или 18) в октябре 1944 г. жила группа еврейских повстанцев, в том числе Марек Эдельман и Антек Цукерман.