Я прорастаю сквозь асфальт
Шрифт:
— Издеваетесь? — в свою очередь поинтересовалась мать Половинкина.
— Да что вы! — обиделся Семён Семёнович. — Говорю же вам: ищем мы, ищем ваши кроссовки. И объявление на первом этаже повесили — и вообще…
Мать пострадавшего шестиклассника Половинкина была по понятиям Семёна Семёновича красивой женщиной: губы ярко-алые, брови ярко-чёрные, всё остальное ярко-рыжее… Ему было очень приятно смотреть на это цветастое создание… Половинкина, видимо, это почувствовала, потому что вдруг миролюбиво махнула рукой:
—
— Поищем! — вздохнув, заверил её Семён Семёнович. — Что ж…
И ещё раз вздохнул.
Выяснилось, что перед уроком физкультуры у шестого класса, где учился Половинкин, зал занимал Нинин 7-б, — и последним в раздевалке оставался замешкавшийся Рассольников. Это видели сразу несколько учеников. Вывод был ясен: именно Сергей и взял кроссовки. А кто же ещё?
То есть кроссовки пропали после урока седьмого класса, прямо перед уроком шестого. И пострадавший Половинкин не смог заниматься физкультурой, поскольку кроссовки из мешка пропали. Он радостно просидел весь урок в раздевалке, играя в какую-то глупую компьютерную игру. Кроссовок Половинкину было не жалко: в их окраске преобладал розовый цвет. Девчоночьи!..
Несовпадение вкусов
На перемене Семён Семёнович подошёл к Нине Ягодкиной.
— Гм… Нина… тут такое дело… У моего Половинкина пропали кроссовки… Ну, так вот… гм… Всё указывает на то, что их ваш Рассольников похитил…
— Я слышала, что кроссовки пропали. Слышала, что Рассольников последним выходил из раздевалки. Да только не верю я, Семён Семёнович, что Сергей мог что-то украсть.
— Почему не мог? — удивился трудовик.
— Ну, хотя бы потому, что не водилось никогда за Серёжей воровства…
— Гм… так ведь Рассольников — тот ещё хулиган!
— Что хулиган — это я не спорю, да не вор же! А вот за Шишиным вашим, Семён Семёнович, как раз случаи воровства наблюдались.
— И что вы этим хотите сказать? — напрягся трудовик.
— Ничего особенного. Просто, если уж вы взялись подозревать моего Рассольникова, то не логичнее ли заподозрить вашего Шишина? Ну, если непременно нужно кого-нибудь подозревать…
Семён Семёнович без приязни посмотрел на Нину Андреевну. Она ему не нравилась, — сегодня особенно. Ему нравились только знойно-рыжие с яркими губами или, в крайнем случае, пышные блондинки, наподобие Мерлин Монро. А эта на Мерлин Монро не похожа, — да ещё и хулигана Рассольникова защищает почему-то.
Нина знала, что не нравится Семёну Семёновичу, но это её не расстраивало, потому что он ей тоже не нравился. Нине казалось, что Семён Семёнович не очень сообразительный, а ей нравились именно сообразительные. Например, такие, как учитель математики или историк. Но больше всего Нине нравился собственный муж, — и это несмотря на то, что он даже и не был учителем.
Над Рассольниковым устроили разбирательство. Закрытое. Хотя на самом деле двери в класс, где все это проходило, никто не закрывал, — просто народу пришло не очень много. Директор Валентина Ивановна, конечно, присутствовала: она же и тут оставалась главной. Пришла Нина Ягодкина, как классный руководитель; главным обвинителем выступал Семён Семёнович; ему помогали некоторые учителя, которым приходилось сталкиваться с выходками Рассольникова. Было ещё человек семь… Ну, и разумеется, сам Рассольников.
Начала разбирательство Валентина Ивановна.
— До каких пор?.. — возгласила она, потрясая рукой в воздухе. — До каких пор ты, Сергей, собираешься баламутить школу? А? Не слышу ответа! Нет, ты скажи: до каких?
Воцарилось молчание. Всем было интересно узнать: до каких именно пор Рассольников собрался баламутить гимназию. Но, видимо, обвиняемому вопрос показался слишком трудным, и он молчал. Сопел, чесал голову, но молчал.
— Так, — сказала Валентина Ивановна. — Понятно.
Что именно ей было понятно, осталось неизвестным.
— Зачем ты отобрал портфель у третьеклассника? Помнишь такое? На прошлой неделе? Зачем тебе понадобился чужой портфель? И больше того: отобрав портфель, ты выгнал мальчика из школы, заставил его вернуться домой! Зачем? Тебе хотелось, чтобы он вырос таким же бездарем, как ты, — так, что ли? Чтобы на пару с тобой уроки прогуливал?
— Нет, почему, — возразил Рассольников. — Не хотел я ничего такого. Просто… зачем он животное мучил?!
— Какое ещё животное? — поморщилась Валентина Ивановна. — Откуда животное?
— У него в портфеле хомяк был, — он задохнуться мог…
— Кто? Кто мог задохнуться? — насупила брови Валентина Ивановна.
— «Кто-кто»!.. Непонятно что ли? Хомяк, конечно, — раздраженно ответил Рассольников.
— Нет, вы на него только посмотрите! Он же ещё и хамит! — возмутилась Валентина Ивановна. — А вот интересно, Рассольников, почему это от тебя всегда сигаретами пахнет, а? Ты может быть куришь?
Валивана подозрительно прищурилась, подошла к Сергею вплотную… Принюхалась, и разочарованная отошла: сигаретами от Рассольникова на этот раз не пахло.
— Валентина Ивановна, — робко приподнялся со своего места Семён Семёнович. — А про кроссовки-то как же?..
— Да! — закричала директриса. — Ещё и кроссовки! Та-ак!.. Зачем они тебе понадобились? Ну, отвечай!
Рассольников возмущённо тряхнул головой:
— Да не понадобились мне ваши кроссовки!
— Та-ак! — вспыхнула Валентина Ивановна. — Та-а-а-ак!
Чувствовалось, что гнев её нарастал и что на подходе чудовищной силы взрыв… Но тут в дверь громко и твёрдо постучали.