Я радость
Шрифт:
Участковый врач оказался обесцвеченной в желтый цвет и покрашенной в розово-голубые тона женщиной средних лет. Она скептически и как-то не очень доверчиво на меня посмотрела и спросила, не переохлаждалась ли я где-нибудь, не испытывала ли сильного стресса, не получала ли травмы. Я неуверенно пожала плечами, и она выписала мне направление на прогревание.
Как дошла до дома, не помню. Было так больно, что в глазах плыло и темнело, хотелось лечь прямо у дороги и больше никуда не идти. Когда пришла домой, разрыдалась в голос. Больше никогда не пойду ни к каким врачам.
Сегодня ночью почти не спала: нога болела и ныла,
Я проболела в общей сложности три недели. Хромала, не могла нормально спать по ночам и полноценно бодрствовать днем, перечитала все книги, до дыр засмотрела телевизор, но наконец-то настал момент, когда я поняла, что мне стало лучше. Чувствую себя пока не стопроцентно здоровой, нога еще дает о себе знать, когда устаю, но по крайней мере я уже хотя бы могу ходить прямо и не хромать, и это такая радость!
Что удивительно, мысли о работе не оставили меня вместе с недомоганием, чего в общем-то логично было бы ожидать, ведь мы горазды давать обещания, когда нам не здоровится, которые однако тут же хочется забыть, когда мы выздоравливаем. Хотя, думаю, никуда не девшиеся разногласия с Ларой тоже не дают мне забыть о своем намерении. До сих пор не могу с ней разговаривать.
Занятие я себе выбрала быстро. Устроила после своего вынужденного бездействия генеральную уборку и, когда вооружившись зубочисткой и тряпкой, выколупывала из стыков деталей телефонной трубки забившуюся туда грязь, поняла, что пожалуй, вот это и есть то самое дело, которое удается мне лучше всего помимо моей основной профессии.
Дала объявление в газету: «Услуги по уборке квартир и офисов». Сначала подумала, что наверное, как-то неловко указывать мой городской номер мобильного телефона – 215-15-15 – все-таки он несколько странный для простой уборщицы, но потом решила не скромничать. Будем честны друг с другом с самого начала.
Через два дня после выхода газеты мне позвонили.
– После ремонта убираете?
Откуда же я знаю, убираю или нет?
– Убираю, – на всякий случай согласилась я.
Так я получила свой первый заказ.
Как оказалось, модный номер моего мобильного не вызвал никакого предвзятого отношения ко мне, и три недели я подметала, мыла и дышала пылью наряду со всей бригадой, нанятой хозяином для ремонта. Причем пыль была такая мелкая и ее было так много, что она проникала во все мыслимые и немыслимые места: от нее противно скрипели волосы, моментально сохла кожа, вещи можно было стирать хоть каждый день. На второй день я приехала на место работы со сменной одеждой, пластиковой шапочкой для душа и резиновыми перчатками, хотела еще взять марлевую повязку, но что-то сугубо женское решительно восстало во мне против этого. Хотя на кого уж я там собралась производить впечатление,
В принципе, я даже получала что-то вроде удовлетворения от своей деятельности. Приятно было смотреть, как в результате моих стараний все вокруг преображается, становится чистым, опрятным, как все ненужное – куски штукатурки, осколки кафеля, обломки дверных косяков, банки из-под краски и упаковки от строительных материалов – убирается, пыль и грязь вымывается, после чего остается чистое ровное помещение, которое день от ото дня принимает все более ухоженный вид. Вот залили пол, выровняли потолки и стены, туалет и ванную выложили кафелем, поменяли окна и двери, положили ламинат, наклеили обои. Просто загляденье. Я даже взяла телефон у бригадира: когда буду делать ремонт, позову этих ребят.
Когда с работой было покончено, и мне выдали мою первую зарплату, я на радостях купила торт и дома торжественно водрузила его на кухонный стол. Даже Лару позвала пить чай.
Все это время, пока я уходила из дома после обеда и возвращалась поздно вечером уставшая и слегка запыленная, она только с подозрением, не пытаясь ничего выяснить, наблюдала за мной, но видимо, сейчас, на ее взгляд, наконец настал подходящий момент для объяснений. Разрезая торт, я ей рассказала про свою новую работу.
Никогда раньше она так на меня не кричала, я даже не знала, что она способна на такое.
– Я не для того учила тебя в институте, чтобы в тридцать один год ты пошла работать уборщицей! Тебе мало моего примера перед глазами, ты тоже хочешь жить так?!
– Между прочим, мне даже интересно было попробовать… – попыталась возразить я, но Лара вспылила еще больше.
– Интересно?! Тебе кажется, это так романтично: все время на ногах, не разгибаясь, в пыли, в грязи?! Да ты знаешь, на кого ты будешь похожа всего через пару лет? Какие у тебя будут руки, лицо? Я что, для этого пахала по две смены, чтобы к сорока годам ты превратилась в старую убогую развалину?!
Устав кричать, она без сил откинулась на спинку стула.
– Ты можешь объяснить, что ты делаешь со своей жизнью? – спросила она. – Ушла с работы, ничем не занимаешься почти четыре месяца, продала машину…
– И нисколько об этом не жалею, – перебила я ее, – с ней было столько забот.
Говоря про машину я, конечно, была неискренна – до сих пор вспоминаю ее с тоской. Зато за кредит заплатила вовремя. И еще мне очень хотелось, чтобы Лара наконец замолчала.
Она так ни в чем меня не переубедила. Я, правда, решила, что никогда больше не буду убирать после ремонтов, но Лара тут ни при чем – сама не хочу.
Спустя несколько дней мне позвонили и предложили сделать генеральную уборку в квартире. Долго и пытливо расспрашивали по телефону, почему я не работаю ни на какое агентство, какой у меня опыт работы, могу ли я предоставить рекомендации, и несмотря на то, что ни по одному из перечисленных пунктов я не могла дать удовлетворительных ответов, в конце концов меня наняли.
Зинаида Павловна, так звали мою очередную работодательницу, простояла у меня над душой все десять часов, пока я драила ее квартиру. Мне даже в туалет сходить было как-то неловко, казалось, она и туда пойдет вместе со мной. Проверяла за мной каждый уголок, каждую чашку, чуть ли не весь пол протерла за мной белоснежным платком, а ковер не разглядывала разве что с лупой.