Я ревную тебя к звёздам
Шрифт:
Мы с интересом осматривались. Вдоль всех стен находились длинные ряды таких же поверхностей с тёмными окошками из стекла, рядами надписей, огнями и всякой всячиной, которая нажималась, проворачивалась и сдвигалась. Сидений тоже хватало. Очень похоже, что отсюда всем, что есть в Храме должно было управлять. И не одному человеку. А более, чем десятку. Мы, с открытыми ртами осматривали, чуждую нашему взгляду, обстановку. Единственное, что не смущало глаз, был топчанчик, в одной из редких свободных ниш. На нём лежало уютное цветное бельё и шерстяное тканое одеяло. Рядом, грубо сколоченный вручную, столик из дерева. Низенький. С чистой глиняной
– Лами, после твоего рассказа, я знал, что нужно искать. Обычно, я просматривал далеко не все помещения. Их тут очень много. Я слушал те места, где чаще всего бывает отец. Я нашёл то, что вам нужно.
Сидхе подошёл туда, куда подозвал его жрец, а я тут же прислонилась к его плечу и посмотрела на тоненькую плёночку воздуха, платочком заколебавшуюся на фоне серой стены. Мы видели всё только потому, что ночное освещение было во всех уголках Храма, без исключения. А, если там начиналось движение, свет становился ярче без вмешательства людей. Таким образом была настроена и дворцовая магия. Только тут, в Храме, она была какая-то своя, действующая по другим правилам.
В небольшом помещении, которое мы увидели в мерцающем воздушном окошке, люди были. Они спали. Спокойно, как будто на поляне с сон-травой. Лица расслабленые, отрешённые. Только лежали почему-то прямо на полу. Три не очень молодые женщины и одна пара. Совсем юные. На той, что была ближе всех, поблёскивал, скатившийся с плеча чёрный обсидиановый медальон подчинения.
Я сразу поняла о чём хотел сказать жрец. Это были обманутые паломники, пленники, рабы подчиняющих амулетов. Значит сюда ещё не дошла весть о захваченном караване работорговцев. Жадность тех, кто занимался этим мерзким делом, ещё не была удовлетворена. Они продолжили торговлю живым товаром. Их не волновало, что они обманули доверие тех, кто пришёл к ним за помощью и решили окунуть их в ещё больший ад. Не надолго. До скорой и неизбежной насильственной смерти.
Я смотрела на людей с жалостью, и в голове проносились куча мыслей и планов по их освобождению. И вдруг дверь в камеру поползла в сторону. Свет стал ярче и вовнутрь вошла Лора.
– Она здесь?!- вскрикнула я.
– Здесь,- ответил Комэр,- а что тебя удивляет, принцесса? Куда ещё она пойдёт? Спрятать её в Храме просто, даже, если сюда придёт отряд королевских дознавателей. Если бы я не показал вам, узнали бы вы, что здесь есть ещё нижние этажи? Отец обожает Лору. Они родственные души. Мне никогда не доставалось его любви. Я мамин сын. И никогда не прощу ему её смерти. Но не только поэтому я с вами. Всё, что они делают мерзко.
И он напряжённо замолчал, а Лора, как будто решив проиллюстрировать его последние слова, подошла к юной паре и носком туфли толкнула парнишку. Тот поднял голову и отстранённо посмотрел на женщину. Девушка тоже села. Глаза у обоих были пустые.
– Встань и иди за мной,- сказала она повелительным тоном.
Юноша начал подниматься, а Лора смотрела на него, как на сладкий леденец на палочке, чуть облизывая губы. Девушка осталась сидеть. В
– Смотри, эти артефакты тоже действуют,- удивлённо указала я Комэру.
О своём кольце, я полагала, что то, что сработано при помощи божественной энергии, не подвластно никаким правилам.
– Это не магический артефакт. Он работает тоже при помощи зова. Звуковой сигнал подавляет агрессию и заставляет слушать приказы. Они были в комнате, котрая тут обозначается, как медицинский отсек. И он ткнул пальцем в ряды надписей над одинаковыми блестящими прямоугольничками.
Лора приподняла пальцем подбородок паренька. Они были почти одного роста. В светлых глазах мальчишки, которому было, едва ли, лет семнадцать, появилась тоска. Женщина плотоядно ухмыльнулась, облизнула палец, и провела им по губам своей подневольной жертвы. Оттянула нижнюю губу и вдруг укусила, оставив капельку крови и заставив парня вскрикнуть. Он на секунду очнулся от боли и глаза его вспыхнули отвращением. Какое-то гадкое воспоминание мелькнуло во взгляде. Лора пропела что-то на низких гортанных нотах и взгляд снова погас.
Она схватила парня за руку и вытащила за дверь. Нам не нужно было объяснений. Смотреть за этим желания не было.
– Саот Темноликий!- воскликнула я,- Комэр, ты можешь что-нибудь сделать? Я её убью сейчас. Это же настоящее насилие!
– А что ты можешь сделать? Лора живёт рядом с отцом. Там их лизоблюдов целая куча.
– Он что, ничего не сделает? Он же Верховный жрец!
– Разве что присоединится,- горько ответил тот,- ты что думаешь, я зря прятался по всем углам Храма, как только вышел из совсем молочного возраста? Если мама пыталась меня защитить, он её бил. Но она всё равно это делала, давая мне возможность скрыться. До тех пор, пока я не стал сильнее его, я жил в Храме, как насекомое, которое влезает в первую попавшуюся щель, при малейшей опасности. Моё счастье, что я слышал зов, как никто другой в храме и мог воспроизвести его правильно. Знаешь, как здесь всё работает? Ты слышишь нужный сигнал и повторяешь его. Если получается, значит ко всему в этом помещении у тебя есть допуск.
– А твою сестру он не трогал? Он, что же любит мужчин?
– Как же.. Он как жабогад, хватает, всё, что движется. Только сестре это нравилось. Она с детства была сластолюбивой. Даже иногда при людях под юбку лезла. Мама со стыда сгорала, а отец ещё и поощрял. При своих подлипалах, правда. А при чужих один раз сказал, что руки отрежет. И так улыбнулся, что даже малявка поняла, где можно, а где нельзя. А в семье, даже при мне и маме, раздвигала ноги и... делала, что хотела.. А отец смотрел и смеялся, или помогал, пока не доросла макушкой ему до паха. А дальше, извините, но сами не дети, знаете, что бывает. Мама плакала, а он её заставлял смотреть. А я трусливо убегал.