Я родом из СОБРа
Шрифт:
– Ну все, хватит, отпусти его, офицеры увидят.
Алексея грубо взяли за подвернутую руку и сильно потянули вверх. Он невольно выпрямился, стиснув зубы от боли, и огляделся. Его окружили чеченцы, что-то говорили, кто-то смеялся, их резкие голоса громко звучали в морозном воздухе. Рядом суетились сержанты, пытаясь навести порядок, а на расстоянии десятка метров столпились солдаты его взвода и испуганно смотрели на него.
Опять раздался резкий гортанный голос, произносивший слова на чужом языке, и Чижова освободили от захвата, резко толкнув вперед.
Он хмуро огляделся, морщась и разминая поврежденную руку. К нему сквозь кольцо чеченцев, которые окружили его, протолкался
– Алексей! – проговорил, улыбаясь, чеченец. – Ну сколько я могу защищать тебя? Почему ты все время лезешь с нами драться? Не мог в сторону отойти, как вот эти? – и Рамазан презрительно мотнул в сторону разбежавшегося по сторонам взвода Алексея.
– Не мог, – угрюмо произнес Чижов. – Я не сука.
Рамазан усмехнулся.
– Ты? – громко спросил другой крупный плотный чеченец, стоявший рядом с Рамазаном.
Алексей присмотрелся. Он узнал того парня, который отдал ему теплые вещи, когда он так отчаянно мерз в кузове «Урала».
– Ты не сука, это точно! – громко подтвердил тот и улыбнулся. – Я первый раз такого дерзкого русского вижу, а, Рамазан?
– Я тоже, – ответил Рамазан и похлопал Алексея по плечу. – Ладно, как-нибудь увидимся еще. Ты бы зашел ко мне, что ли...
Его темные глаза смотрели на Алексея и улыбались. Чижов невольно улыбнулся в ответ.
– Строиться, строиться! – громко прозвучало в морозном воздухе. Это сержанты торопились развести учебные команды в стороны, пока на плацу не появились офицеры.
– Иди, ты пока свободен, русский, – сказали ему в ухо.
Алексей обернулся. Его враг, Арби, парень с неприятными глазами, в упор смотрел на него.
– Я всегда свободен, – морщась и растирая поврежденную руку, ответил Алексей, развернулся и пошел к своим ребятам.
Через три месяца пятьдесят два человека из Ныробской бригады внутренних войск МВД СССР по Северному Уралу отправились в сержантскую учебную школу, которая располагалась в Астрахани. В который раз Чижов подивился расточительности государства. Зачем везти так далеко солдат с Урала, если можно организовать «учебку» в собственном военном округе? Но у командования были свои расчеты, и теперь Алексей с удовольствием часами глядел на менявшийся пейзаж за окном вагона. Постепенно заканчивались огромные лесные таежные массивы, уступая место березе, лиственнице и другим видам флоры, более привычным глазу человека, выросшему на юге России. За время пребывания на Урале, в резко континентальном климате, у него начались проблемы со здоровьем. Нет, он ничем не болел, только на коже стали появляться долго не заживающие гнойные ранки. Они причиняли мучительную боль, особенно если находились на местах сгибов. «Это климат здесь такой, – равнодушно объяснил ему врач в военной форме, когда Алексей, встревоженный непонятными болячками, пришел к нему на прием. – Вот тебе мазь и пластырь, смазывай два раза в день». – «И пройдет?» – обрадованно спросил Алексей, ничуть не сомневаясь в ответе. «Ну конечно! – заверил его врач. – Но только после «дембеля». Следующий!»
Теперь молодой солдат надеялся, что все-таки в более теплом климате эти неприятности исчезнут.
Вместе с Чижовым в «учебку» ехали Рамазан, Кюри и тот самый неприятный Арби. С остальными солдатами в вагоне Алексей как-то не сошелся, он не поддерживал их разговоры, все время крутившиеся вокруг выпивки и бесконечных воспоминаний о том, как кто-то кого-то когда-то трахал. Чижов, который вообще не пил до армии и редко курил, никак не мог понять эту ностальгию по «хорошим» временам.
Ближе познакомившись с чеченцами, Алексей начал менять свое мнение о них. Эти двое оказались вполне обычными и нормальными ребятами, веселые, с юмором, но одновременно жестокие и равнодушные к чужой боли. Это проглядывало в их поведении и отношении к другим солдатам. Со всеми остальными чеченцы обращались надменно и всегда в приказном тоне («сходи туда, быстро принеси это...»). Все прекрасно помнили об их характере и привычке все решать кулаками и поэтому нехотя повиновались. Имея от природы аналитический склад ума, Алексей пришел к выводу, что такие черты характера свойственны маленькому народу, который отчаянно боролся за свое выживание. «Хотя тогда почему чукчи не такие воинственные, как эти?.. Тоже вроде немногочисленные...» В конце концов он запутался и махнул рукой на эти размышления. Как-то спросил об этом у Рамазана (Арби в это время спал на верхней полке, без его присутствия Алексей чувствовал себя гораздо свободнее):
– Вот скажи, Рамазан, только честно...
– Говори, Алексей, – Рамазан нарезал маленьким ножиком колбасу и хлеб к чаю. Это была невиданная роскошь для солдата, но у чеченцев деньги были всегда.
– Я вот смотрю на вас...
– И мы на тебя тоже смотрим! – засмеялся Кюри, раскладывая хорошие шоколадные конфеты на маленьком столике. Краем глаза Чижов заметил несколько голодных взглядов, брошенных на это угощение, но попросить конфеты никто не решался. Чеченцы, казалось, ничего не замечали; им даже в голову не пришло угостить еще кого-то.
Всем солдатам в дорогу выдали сухой паек. В первый же вечер в дороге Алексей тоскливо разорвал картонную упаковку и приготовился вскрыть консервные банки. К нему подскочил запыхавшийся солдат:
– Ты Алексей, что ли?
– Ну я, – хмуро ответил Чижов, быстро соображая, кому он понадобился и кто его ищет. Если бы он был нужен старшему команды, тот бы назвал его по фамилии.
– Там... это... чеченцы тебя ищут! – выпалил солдат и с жалостью оглядел Алексея. – Сказали, чтобы зашел к ним...
Алексей кивнул головой, забросил банки в вещмешок и поднялся.
– Пойдем, покажешь
Солдат удивленно осмотрел его еще раз, пожал плечами и проговорил:
– Они там бабки у всех отбирают, карманы выворачивают... Свои деньги лучше здесь оставь. – Всем перед отправкой выдали солдатскую зарплату, целых семь рублей.
Алексей подтолкнул жалостливого советчика вперед и пошел вслед за ним.
– О, Алексей, проходи! – искренне приветствовал его Рамазан, когда Чижов заглянул в их плацкартное купе. Алексей знал, что он тоже отправлен в сержантскую школу, видел его на погрузке, заметил также Кюри и Арби. Тогда Рамазан помахал ему рукой, и Алексей сам бы отправился искать приятеля в соседнем вагоне, но присутствие Арби раздражало его, и он решил не навязываться.
– Салам! – громко сказал ему Кюри и протянул руку. – Заходи! Давай покушаем, ужин уже! – и он широким жестом указал на столик у окна. Алексей увидел колбасу, сыр, масло, белый хлеб и конфеты. Он не удивился.
– Сейчас чай принесут. Бичо! Эй, Бичо! – громко позвал Кюри.
В соседнем купе шлепнули на пол босые ноги, и чернявый худой грузин показался в проходе.
– Давай, как обычно, – распорядился Кюри. – Не крепкий только.
Грузин кивнул и исчез.
– Я думаю, что земляков не надо забывать, – улыбнулся Рамазан. – Видел тебя сегодня утром, обрадовался... теперь вместе будем!