Я рожу тебе детей
Шрифт:
— Как-нибудь переживу сие несчастье, — сухо отозвался он на ее язвительность. — Все остальное вполне подойдет. Но ты же понимаешь, что нам надо поговорить? Даже если очень не хочется?
— Понимаю, — вынырнула она из холодильника и посмотрела на него так серьезно, что Змеев задохнулся. — Но давай хотя бы позавтракаем спокойно. Прости, пожалуйста. Я вела себя, как дура сейчас. И спасибо, что не сорвался.
И в этот миг Олег понял, что пропал. Во всех смыслах. Потому что в этой девчонке каким-то чудом совместилось все то, что он любил и ценил в женщинах:
— Иди сюда, — хрипло приказал он и порадовался, когда Лерочка неосознанно сделала осторожный, но все же шажок вперед, откликаясь на его зов.
Глава 19
Я вдруг поняла, что не могу противостоять. Его магнетизму, хриплому приказу, блеску синих глаз, что гипнотизировали, тянули к себе. Что-то разумное во мне померло, когда он повелительно произнес: «Иди сюда».
Так, наверное, верующие следуют за своим пророком. Но я все же попыталась сопротивляться — остановилась, когда поняла, что, бросив открытой дверцу холодильника, подчинилась Змееву и шагнула вперед.
— Иди сюда, Лер, — снова приказал он, и я сдалась — сделала еще шаг, чтобы встать совсем близко к конкистадору, что сидел на табурете, широко расставив ноги, словно приглашая заплыть в опасную гавань.
Миг — и он уже высится надо мной, этот опасный мужчина, что буквально за сутки ворвался в мою жизнь и все перевернул с ног на голову.
— Посмотри на меня, Лер, — еще один приказ, но я уже полностью подчиняюсь — поднимаю лицо, зная, что будет дальше.
Его губы восхитительны. Меня кидает в дрожь, когда он просто прикасается, словно пробуя на вкус, а затем дарит поцелуй — долгий, сумасшедше прекрасный. Упоительный до головокружения, до коленей, что подгибаются, не желая меня держать. Но для этого есть его руки — крепкие большие ладони конкистадора, что никогда не упустят свою добычу.
— Маленький аванс, да, — бормочет Олег и снова припадает к моим губам.
Я путаюсь пальцами в его волосах и хочу быть ближе, очень близко. Так, чтобы чувствовать его всего. И он дает мне эту возможность — прижимает к себе с силой, подхватывая под попу, чтобы не оставалось никаких сомнений в том, что произойдет, если мы не притормозим.
— Давай остановимся, Олег, — прошу я, испугавшись той силы, что влекла нас друг к другу.
Он — ладно. Мужчина. Но я-то?.. То, что я испытывала в объятиях Змеева, пугало меня до икоты.
Наверное, в жизни каждой девушки однажды случается это. Когда ты словно сам себе не принадлежишь. Когда готова забыть обо всем.
«Мы только сутки знакомы, — слабо убеждала я сама себя. — И все, что нас связывает — треп о договоре, мифических детях и полуобман, которым мы наградили друг друга вольно или невольно. Сейчас, когда карты раскроются, станет понятно, что мы «погорячились», а поэтому лучше не поддаваться на обаяние Змеева, иначе потом как жить?».
— Да, конечно, — бормочет
Я не спорю. Не вырываюсь. В душе растет неведомый цветок — дивный, неведомый. Ему ничего не стоило проявить настойчивость — и я бы не устояла. И, наверное, он знает силу своего обаяния, магнетизма. Вряд ли он невинный дурачок и не понимает, как действует на женщин. Но он уступил моей просьбе. И это… удивляет меня, рождая благодарность, что готова прорваться слезами.
Он отпускает меня сам, как и обещал, где-то через минуту. Падает на табурет, пытаясь усесться поудобнее. Это я с ним сотворила такое. И мне вроде радостно оттого, что довела его до такого состояния. Он меня хочет!
Чувство это настолько сильное и эгоистично-гордое, будто никогда и ни с кем у меня ничего подобного не случалось…
— Так. Завтрак, — начинаю метаться я по кухне, развивая невероятно бурную деятельность.
И все у меня получается, ничего не летит из рук.
Омлет выходит румяным и пышным — загляденье. Салат — красивым, как в ресторане. Кофе — вкусным и крепким, как и обещала.
Змеев ест все с завидным аппетитом, а я чувствую себя клушей-хозяйкой, которая готова сидеть, подперев щеку, и умиляться, заглядывая «хозяину» в рот.
Страшная правда крылась в том, что я никогда такой не была и подобного чувства никогда не испытывала: шуршать, кормить, размякать от вида жующего мужика в моей квартире. Поэтому я попыталась сосредоточиться на своей тарелке, но ела, что называется, не ощущая вкуса еды.
Мне везде мерещился запах Змеева. Да, собственно, и не мудрено: мы с ним за одним столом сидели. Но это было… другое. Нечто волнующее, перебивающее все. Мои рецепторы могли только их улавливать, а все остальные запахи словно нейтрализовались.
Он попросил добавки, а я вприпрыжку сделала еще одну порцию. С удовольствием — снова отметила для себя с удивлением. А когда он уже насытился и пил вторую чашку обжигающего кофе, пояснила со вздохом:
— Юля Вересова, в девичестве — Васильева, — моя лучшая подруга. Сестра Алины, — зачем-то уточнила, хоть Олег и так все понял.
— То есть ты знала, кто я, когда я в твоем кабинете появился?
— Нет, конечно, — мотнула головой и закусила губу, пытаясь хоть как-то причесать мысли, что скакали в голове, как антилопы. — Ну, до того момента, пока ты не представился.
— И тогда в твоей голове родился план…
Я посмотрела на него как на умалишенного.
— Это в твоей голове какие-то планы зашевелились. А я лишь приняла правила игры. Я не хотела и не хочу, чтобы ты вмешивался в их семью. Никита и Каролина выросли, не зная тебя. Алька очень скрытная была. Мы и сами не знали, кто их отец. Это не так давно выяснилось. Откуда ж мы знали, что и тебя она обвела вокруг пальца? С другой стороны, я могу ее понять.
— Женская солидарность? — прозвучало едко, с горечью.